Королевство пепла (ЛП)

— Наслаждайся, огнедышащая, — прошипел он, и она позволила ему засунуть ее еще на дюйм ниже. Позволить ему выйти из равновесия, только часть, как она захлопнула свое тело не вверх, а обратно в него, ее нога зацепилась за его лодыжку, когда он пошатнулся.

Аэлина закружилась, врезавшись плечом ему в грудь. Каирн рухнул на землю.

Она побежала или попыталась. С цепями у ее ног, на ногах, она едва могла ходить, но она споткнулась об него, зная, что он уже выкрутился, уже поднимается.

Бежать…

Каирн обхватил руками икры и дернул. Она упала, зубы заскрипели, когда они ударились о маску, выпуская кровь из ее губ.

Затем он был над ней, дождь ударов по голове, шее, груди.

Она не могла вытеснить его, ее мышцы так истощились от бездействия несмотря на то, что целители держали атрофию в страхе. Не смогла его перевернуть, хотя и пыталась.

Каирн пошарил сзади, в поиске железной кочерги, нагревающейся в жаровне.

Аэлина била, пытаясь поднять руки вверх и над головой, чтобы обернуть эти цепи вокруг его шеи.

Но они были прикованы к железу по бокам, вниз по спине.

Раздался рычащий лай Фенриса. Рука Каирна снова нащупала кочергу. Упустил.

Каирн оглянулся, чтобы схватить кочергу и отважился на мгновение ока отвести от нее взгляд.

Аэлина не колебалась. Она протаранила голову и ударилась лицом в маске о голову Каирна.

Он повалился на спину, и она бросилась к закрылкам палатки.

Он был более сдержан, чем она предполагала.

Он бы не убил ее, и то, что она сделала только что, спровоцировав его…

Она едва выбралась из своего приседания, когда Каирн снова схватил ее за волосы.

Когда он швырнул ее изо всех сил на комод.

Аэлина ударилась с треском, это эхом отозвалось в ее теле.

Что-то в ее боку щелкнуло, и она закричала, звук был маленьким и сломанным, когда она столкнулась с полом.

…

Фенрис видел, как его близнец вонзил кинжал в свое сердце. Смотрел, как Коннэл истекал кровью на кафельном полу и умирал. И затем ему было приказано преклонить колени перед Маэвой в той самой крови, когда она велела ему навестить ее.

Он сидел в каменной комнате в течение двух месяцев, наблюдая за тем, что они сделали с телом молодой королевы, ее духом. Он не смог ей помочь, она кричала и кричала. Он никогда не перестанет слышать эти крики.

Но это был звук, который вышел из нее, когда Каирн швырнул ее в комод, где Фенрис наблюдал, как он расставлял свои инструменты, звук, который вышел из нее, когда она ударилась об пол, который полностью разрушил его.

Небольшой звук. Тихий. Безнадежный.

Он никогда не слышал этого от нее, ни разу.

Каирн встал на ноги и вытер окровавленный сломанный нос.

Аэлина Галантия зашевелилась, пытаясь подняться на ее предплечьях.

Каирн вытащил кочергу из жаровни. Он направил ее на нее, как меч.

Фенрис напрягся, прислонившись к своим невидимым связям, когда Аэлина взглянула на него, туда, где он сидел последние два дня, в том же проклятом месте у стены палатки.

Отчаяние сияло в ее глазах.

Истинное отчаяние, без света и надежды. Такое отчаяние, которое оставляло только желание смерти. Такое отчаяние, которое начинало ослаблять силу, разъедать любую решимость вытерпеть.

Она моргнула ему. Четырежды. Я здесь, я с тобой.

Фенрис знал, что это значило. Последнее послание. Не перед смертью, а перед тем, как сломаться, перед тем, от чего она не сможет уйти. До того, как Маэва бы смогла вернуться с ошейником из камня Вэрда.

Каирн повернул кочергу в своих руках, жара заструилась оттуда.

И Фенрис не мог этого допустить.

Он не мог этого допустить. В его изрезанной душе, в том, что от него осталось после всего, что он был вынужден увидеть и сделать, он не мог этого допустить.

Клятва крови сдерживала его конечности. Темная цепь, которая врезалась в его душу.

Он этого не допустит. Полного разрушения.

Он рванулся к темной цепи связи, крича, хотя из открытой пасти не доносилось ни звука.

Он толкал и толкал, и толкал против тех невидимых цепей, против того окровавленного приказа повиноваться, оставаться внизу, наблюдать.

Он бросил этому вызов. Всему, чем была клятва крови.

Боль пронзила его до глубины души.

Он заблокировал это, когда Каирн указал тлеющей кочергой на молодую королеву с сердцем дикого огня.

Он этого не допустит.

Рыча, мужчина внутри него метался, Фенрис взревел на темную цепь, связывавшую его.

Он вонзился в неё, кусая и разрывая каждым кусочком неповиновения, которым обладал.

Пусть это убьет его, разрушит. Он не будет служить. Ни одного мгновения. Он не хотел подчиняться.

Он не хотел подчиняться.

И тогда Фенрис медленно поднялся на ноги.

…

Боль прошла волной, когда Аэлина лежала, растянувшись, тяжело дыша, руки напряглись, чтобы держать голову и грудь над землей.

Это был не Каирн и не кочерга, на которую она смотрела.

Но это был Фенрис, поднимающийся вверх, его тело дрожало от боли, морда сморщилась в ярости.

Даже Каирн остановился. Посмотрел в сторону белого волка.

— Опустись.

Фенрис зарычал, глубоко и злобно. И все равно он с трудом встал на ноги.

Каирн указал кочергой на ковер.

— Лечь. Это приказ твоей королевы.

Фенрис дернулся, мурашки побежали по его коже. Но он стоял.

Стабильно.