Королевы бандитов

Они с Гитой шли по улице. Узор на ладонях у Салони был благородного темно-бордового цвета – хна отлично схватилась. У Гиты мехенди приняла неаппетитный грязно-оранжевый оттенок.

– Прити нервничает, ясно? Мы нужны в качестве моральной поддержки. – Салони метнула в спутницу язвительный взгляд. – Нормальные женщины именно так и поступают. Ой, не вляпайся в гобар.

Гита переступила через свежую коровью лепешку посреди дороги. Целая пирамида таких же, только высушенных, громоздилась у стены дома справа от них – навоз использовали для растопки.

– А Прия окажет ей аморальную поддержку? – поинтересовалась Гита.

– Слушай, если дело будет выглядеть так, что мы все сидели за одним столом и ели одно и то же, это исключит любые подозрения в отравлении. Ты что, пропустила эту серию «Си-Ай-Ди»?

Приближалось время ужина, и улицы опустели; лишь кое-где возле домов собирались мужчины в дхоти[104] выкурить перед едой биди[105]. В воздухе витал табачный дым. Гита невольно подумала о Кареме, о том, как приятно от него пахло табаком, хотя она ни разу не видела его с сигаретой. «А ну-ка сосредоточься», – сердито осадила себя Гита. Карри в руках у Салони тоже пахло достаточно аппетитно, чтобы привлечь внимание курильщиков – сразу последовали шуточные просьбы их угостить.

– О, поверьте, вам это точно не надо. Там столько масла, что оно кого угодно убьет наповал, – отозвалась Салони, и все посмеялись. Кроме Гиты.

Но Салони, похоже, содержимое блюда ничуть не напрягало. Они шагали по деревне; над их головами блестела на солнце мишура, натянутая между крышами крест-накрест с электрическими проводами, и все вместе это было похоже на сверкающий невод.

Гита шепнула:

– Я не хочу быть рядом, когда он… ну, ты понимаешь.

– Думаешь, я хочу? Мы этого и не увидим. Он умрет только через пару дней, после того, как наестся моего карри.

– О, тогда ладно, – невозмутимо кивнула Гита. – Какое облегчение.

– Даже если есть хороший план, такие вещи трудно проделать в одиночку.

– Фарах справилась, – проворчала Гита.

– О, Фарах у нас уже образец для подражания? Та самая Фарах, которая вслед за своим покойным мужем-алкоголиком зарится на твои деньги?

Гита сердито вздохнула:

– Одна женщина шантажирует меня за то, что я убила ее мужа, а другая делает то же самое для того, чтобы я убила ее мужа. Что за невезение?!

– Я же говорила – ты притягиваешь психов.

– А ты нет?

Салони покачала блюдо на одной руке, демонстрируя надувшийся бицепс:

– Меня они боятся. Знают, что им далеко до моей весовой категории.

– Как самокритично, – хмыкнула Гита. – Поскорее бы со всем этим покончить. У меня и так был паршивый день.

– Не только у тебя. Вороны на кого напали? Они меня обгадили, между прочим! А это было одно из моих любимых сари, представь себе. Фарах сказала, восстановлению не подлежит, но обещала сшить из него курты[106] детишкам.

– Ты заходила к Фарах? – удивилась Гита.

Салони пожала плечами:

– А что такого? Она лучшая портниха в деревне.

За разговором они приблизились к дому Прити и Прии. Салони постучала в дверь. Здесь тоже еще не сняли украшения для Карва-Чаутх – алые ленты обрамляли дверной проем, на земле у крыльца стояли два погасших светильника-дия. Они имели форму капли, и погасшие фитили лежали у острого конца. Раньше Гита не замечала, что это похоже на женский половой орган, а сейчас тряхнула головой, будто отгоняя пошлую мысль, – ну надо же, всего один поцелуй сделал ее сексуально озабоченной!

Дверь открыла Прити, Прия выглядывала у нее из-за плеча.

– Он спит, заходите, только тихо!

Когда близнецы вели их с Салони по полутемному коридору, Гита слегка отстала, осматривая дом. Здесь было просторно, так что вполне могли с удобством разместиться две семьи. Она миновала обеденный зал и гостиную, после чего догнала остальных женщин на кухне. Близнецы наготовили огромное количество острого овощного карри. Салони воспользовалась тем же рецептом, но добавила кешью и, разумеется, понг-понг.

– Все дети уже поели с родителями Зубина, так что за столом будем только мы вшестером. – Прити вытянула руки, расписанные хной; Прия взялась за одну, Салони – за другую, и обе они подали ладони Гите, чтобы замкнуть круг. Ей не хотелось в этом участвовать, но руки будто сами приняли за нее решение.

Прити сделала глубокий вдох:

– Хочу поблагодарить вас, сестры. Вы придаете мне сил, когда кажется, что их совсем не осталось.

– «Мы здесь для того, чтобы помочь себе и своим сестрам…» – процитировала Прия строчку клятвы заемщиц, и все женщины, даже Гита, хором подхватили:

– «В тяжелые времена обязуемся помогать сестрам из нашей группы».

Когда Гита попыталась высвободить руку, Прия ее не отпустила.

– Салони только что сообщила нам, что Фарах тебя шантажирует, Гитабен, – сказала Прити. – Это подло.

– Да просто подлейшая подлость, типа.

– Но ты не беспокойся. Как только Даршан нас покинет, Рамеш объявится, и у Фарах исчезнет повод для шантажа.

Прия пожала вспотевшую ладонь Гиты:

– Теперь мы вместе, Гитабен. Расслабься.