Королевы бандитов

Под ковриком на полке стояла статуэтка с двумя латунными фигурами на мраморном основании: Кришна, играющий на флейте, и внимающая ему Радха, его вечная возлюбленная. В комнате пахло благовониями; такие же всегда жгла дома и мать Гиты – знакомые ароматические палочки лежали рядом со спичечным коробком. А среди всех обрядовых предметов для пуджи обнаружилась красная салфетка с кисточками. Ее отсутствие, рассудила Гита, будет менее заметно. При всем своем агностицизме она подумала, что заворачивать карри в салфетку с алтаря будет как-то неправильно, но других вариантов у нее не было. К тому же она делала это ради спасения жизни человека, так что Рама или кто там из богов ведет учет кармических поступков, должен был проявить понимание. Теперь уже не важно, что всего пару недель назад она поспособствовала убийству другого человека – доброе деяние обнулит ее счет. Да и убийство Самира было своего рода заведомой самозащитой, ведь он ей угрожал. Ну и в дополнение ко всему, Гита пообещала Вселенной, что, когда все закончится, она совершит праяшчитту, чтобы уж наверняка прикрыть свою задницу.

– Извините, ребята, – прошептала она, переставляя латунных Радху и Кришну, чтобы достать из-под них красную салфетку. – Вы же всё понимаете? Да, Радха?

– Что-то потеряла? – прозвучал у нее за спиной голос Даршана.

Гита подпрыгнула на месте.

– Я тебя напугал? – улыбнулся он.

В отличие от большинства встречавшихся Гите индийских мужчин, у Даршана были какие-то проблемы с растительностью на лице: борода у него казалась довольно густой, но над верхней губой волоски росли тоненькие и редкие.

– Нет, все нормально, – солгала Гита. – Я любовалась вашей статуэткой. Пора уже возвращаться к столу.

– А я любовался тобой.

– Что?..

– Должно быть, тебе очень одиноко, Гитабен. Особенно… – он подступил так близко, что Гита почувствовала запах лука от его дыхания, – по ночам.

– О, нет, все в порядке, – пробормотала она, пятясь, пока не уперлась тыльной стороной колен в полку для пуджи. – Некоторым в одиночестве лучше спится.

– Ну, я не о сне говорю.

– Ага, я так и подумала… – Гита попыталась его обойти, но он вдруг обхватил ее за талию. – Эй, ты что?! Ты женат, Даршан! Опомнись!

– Женат, и что же, мне теперь нельзя, как простому человеку, любоваться физической красотой?

– Э-э… Там тебя небось уже разыскивают.

– Сомневаюсь, – покачал он головой. – Я сказал им, что мне надо в туалет очень надолго после такого количества съеденного карри. И они почему-то все ужасно обрадовались. Наверно, хотят устроить без меня китти-парти[108]. И нам с тобой это на руку, да? – Он склонился к Гите – провел носом вдоль ее шеи, вдыхая запах.

Гита попыталась его оттолкнуть, но он крепко прижал ее к себе, так, что руки ее оказались зажаты между их телами. Она уперлась спиной в стену.

– Сама понимаешь ведь, ты гораздо привлекательнее моей жены. – Даршан поднял голову. – Собственно, подавляющее большинство женщин привлекательнее ее.

– А кто в этом виноват?

– Но она же ко всему прочему еще и чокнутая. В этом тоже я виноват?

– Наверняка! – Гита извернулась, стараясь высвободить руку, чтобы расцарапать его некрасивое лицо.

Он рассмеялся.

– Отпусти меня!

– Тихо, тихо. Будь хорошей девочкой.

– Какая я тебе девочка?! – Гита заизвивалась в его объятиях, но Даршан не собирался ее отпускать.

– Что верно, то верно. Для женщины твоих лет это комплимент. Часто ли тебя приглашают на свидания, а, Гита? Я знаю, у вдов тоже есть потребности.

Гите наконец удалось выпростать руку и оттолкнуть от себя его рот:

– Моя единственная потребность – чтобы ты отпустил меня прямо сейчас! Понял? Клянусь Рамой, я закричу!

– Это поставит тебя в неловкое положение, Гита, ведь мне придется сказать Прити, что ты так изголодалась по сексу, что напросилась на приглашение в этот дом, проникла в нашу спальню и набросилась на меня. Вы с Прити даже не подруги. У тебя вообще нет друзей! – Даршан прижался к ней бедрами сильным рывком, и грубая ткань его штанов зашуршала, соприкоснувшись с шелковым сари. На таком близком расстоянии Гита рассмотрела угри у него на носу и задохнулась одновременно от гнева и отвращения. – Но я готов стать твоим добрым другом, – добавил Даршан.

В супружеской жизни Гиты, конечно, бывали случаи, когда она не хотела секса, а Рамеш хотел. И он своего, как правило, добивался – не грубой силой, а неодобрением, иногда безмолвным, иногда многословным, в ответ на ее отказ выполнять супружеский долг. Но это была часть семейной жизни, всем известен закон: в браке изнасилование не считается изнасилованием.