Короли абордажа

Несмотря на все это, во время перехода осмотрительный Дориа принял все возможные меры предосторожности, на случай если Барбаросса попытается перехватить сильно растянувшейся испанский караван своим флотом. Во все стороны были разосланы летучие отряды галер, но Барбаросса так нигде и не появился. Несмотря на это Дориа предпринял последнюю попытку отговорить Карла от намечаемой высадки на африканский берег.

— Ограничимся сейчас лишь грандиозной демонстрацией и уйдем обратно, пока не поздно! — говорил он разумные речи.

— Если вы боитесь, Андре, то я вас не держу здесь! Можете отправляться домой к жене! — смерил его император презрительным взглядом. — Жребий брошен, и мы плывем навстречу еще одной победе!

— Что ж, ваше величество, моя совесть чиста, но я остаюсь с вами, что бы ни было дальше!

Подойдя к африканскому берегу, Карл V послал парламентеров к начальствовавшему в это время в Алжире сыну Барбароссы Гассану.

— Сдавайтесь, а не то вас постигнет печальная участь Туниса! — важно заявили испанские гранды.

Гассан рассмеялся парламентерам в лицо:

— Наш флот и наше войско стоит ваших. Аллах еще не решил, кому отдать ныне свою милость!

В алжирском гарнизоне было всего восемьсот янычар, но все они поклялись биться до последнего. Кроме янычар Гассан собрал еще пять тысяч ополчения из мавров и местных арабов. В окрестностях города в тучах песка гарцевала горячая нумидийская конница.

Действуя по совету Дориа, Карл высадил свою армию на восток от крепости, где берег был более полог, а глубины позволяли галерам подойти к самому берегу. Немного передохнув после высадки, испанцы подошли к Алжиру и стали лагерем вокруг него. На окружающих город холмах поставили пушки. Со стороны моря город надежно блокировали галеры Дориа. С тыла осаждающих донимали нумедийцы, швыряя на всем скаку в закованных в латы испанцев стрелы и камни. Но к этому привыкли еще со времени тунисской операции и особого внимания не обращали.

Император, общаясь с адмиралом, был ироничен:

— Теперь вам уже нечего опасаться, дорогой Дориа, кампания, по существу, уже сделана, осталось только пожать победные лавры и вернуться домой!

Но Дориа иронию не воспринимал.

— Меня по-прежнему, ваше величество, волнует даже не столь бродящий не весть где со своим флотом Барбаросса, сколько… погода! Октябрь в здешних местах чреват страшными штормами, а берег гол и нам совершенно негде укрыть свои галеры!

— Ничего, — отмахнулся Карл — Господь с нами, и все обойдется!

Увы, ничего не обошлось! В ночь на 29 октября 1541 года грянул гром, да еще какой! Небывалой силы буря с дождем и градом обрушилась на испанский лагерь с такой неимоверной силой и мощью, что в какую-то четверть часа утопила его в грязи. Ни у кого не осталось даже горсти сухого пороха.

— Кажется, судьба восстает против нас! — заметил философски своим генералам раздосадованный происшедшим Карл. — Пусть у нас теперь нет пушек, но мы возьмемся за мечи и все равно разгоним этих презренных африканцев!

Но весть, доставленная императору с моря, оказалась уже не неприятной, а по-настоящему страшной. Внезапно налетевшим беспощадным шквалом в какую-то четверть часа весь испанский флот был разнесен буквально в щепки. Все побережье было завалено трупами матросов. Видя несчастие врага, перешли в наступление и алжирцы Гассана. Избиваемые со всех сторон, на остатках уцелевших галер испанцы вынуждены были постыдно бежать.

Отставших и больных без труда пленили турки. Самого Карла V в самый последний момент спас на своей галере Андре Дориа. Император был потрясен происшедшей на его глазах катастрофой. Бывший в его свите знаменитый покоритель Мексики Фернандо Кортес коленопреклоненно просил Карла дать ему несколько сот мушкетеров с конницей.

— Я положу к вашим стопам Алжир так же, как я положил к ним Мексику! — умолял старый конквистадор.

На Кортеса смотрели, как на безумца. Уцелевшие мечтали только об одном — как быстрее добраться до дома. Операция была безнадежно провалена, и авторитет самого Карла в глазах всей Европы сильно померк. Однако алжирский крах никак не сказался на отношении императора к адмиралу, даже, наоборот, совместное пребывание в штормовом море, провидческие предупреждения Дориа вновь вернули самое предупредительное отношение Карла к верному генуэзцу, несколько было угасшее после неудачи при Ларте.

Теперь обратимся к биографу Андре Дориа: «Едва успела армия усесться по судам, поднялась опять буря ужаснее прежней. Дориа, совершенно знавший мореплавание, велел отдалиться от берегов в открытое море. Император, бывший на его галере, привлекал все его внимание. Он так хорошо размерял свой путь, что привел эту галеру к острову Минорка, где император оставался, пока утихло море, тогда Дориа отвез его в Испанию. Первая забота императора была вознаградить своего адмирала за потерю галер. Он пожаловал его протопотарием (почетным главой) Неаполя и, присоединив к этому званию пенсию в тысячу талеров золотом, приказал оную выплатить за три года вперед. Впоследствии он подарил Дориа в собственное владение город Турси, возведя в маркизство».