Короли Лероса

«Быть может, в тумане я сбился с пути и совершил круг?» – протестовал шокированный разум.

«Нет, несколько десятков шагов не позволили бы тебе это сделать», – словно издеваясь, ответил внутренний голос.

«Да, так оно и есть – сбился! – с упрямством безумца подумал он. – Отдохну – и снова в путь!»

И он попытался еще раз… А после кратковременного отдыха – еще… Но после каждой безуспешной попытки неизменно оказывался в пределах все той же реальности. Ему стало казаться, что мир сузился до ограниченного пространства долины. Наконец, окончательно обессилев, Кайл добрался до своей лежанки и впал в оцепенение. Все пошло прахом! Все его надежды растаяли в одночасье, разбившись о суровую реальность – отсюда не было выхода. Освободившись из одного плена, он угодил в другую темницу, на этот раз – более изощренную. Да, она была намного комфортнее предыдущей, и именно при ее непосредственном участии он вновь встал на ноги. И этот факт делал неволю еще более невыносимой. Теперь, когда он снова стал полноценным человеком… Когда у него действительно появилась возможность как-то повлиять на свою судьбу… Выяснилось, что он опять на незримой цепи!

«А что, если?..» – Кайл уселся на ложе, прикрыл веки и попытался сосредоточиться… Всей силой своего воображения он обрушился на размытый образ тронного зала Санирада. Темные и весьма расплывчатые образы огромных каменных колонн словно гигантские змеи переплетались в сознании и никак не хотели становиться на свои места… Пол из мрамора цвета сапфира походил на взбунтовавшуюся поверхность потемневшего моря, чем начисто стирал свое сходство с оригиналом… Даже величественные очертания трона, которые намертво отпечатались в его памяти, никак не воспроизводились шокированным разумом!

Так! В огненную пасть Охтама тронный зал! Кайл сосредоточился на тихом уголке королевского парка, где он провел сотни счастливых часов. Кроны величественных деревьев… Позолоченный фонтан в виде лучника, стреляющего ввысь… Видимые вдалеке фигуры прогуливающихся придворных… Кайл издал громкий стон от своего бессилия над воплощением образа: зелень деревьев закружилась в демоническом танце, прихватив по пути смазанный облик фонтана, и швырнула слепленный из него ком в гротескные силуэты дворян. Даже не успев оформиться, картина рассыпалась на глазах… Иные миры не собирались! И дело здесь было явно не в отсутствии энергии – уж в этом-то плане сил ему было не занимать. Выходило, что кто-то… или что-то блокировало его способность влиять на окружающую действительность!

«Так… – Кайл попытался успокоиться и мыслить логически. – Покинуть это место на ногах не получается… Моя способность воплощать миры исчезла… Или ей что-то препятствует… Довольно странное, во всех отношениях, место! Воспроизвел его на своем полотне сумасшедший художник… И, судя по всему, лишь он один знает, как можно покинуть этот мирок!»

В груди Кайла бушевал ураган самых противоречивых эмоций: от благодарности к своему избавителю до всепоглощающей ненависти к создателю этой прекрасной темницы. Он обратил взор к небесам и, неожиданно для самого себя, излил свои чувства в изумрудные дали:

– Мэйс!!! Если ты способен меня услышать – вытащи меня отсюда!!!

Этот крик, полный отчаяния и душевной боли, подобно грому огласил окружающее пространство и утонул в вязкой дымке на его границах… Ничего… Мертвая тишина была ответом этому воплю безысходности…

Кайл глухо застонал, прикрыл веки и обессиленно откинулся на траву. Он обречен на пребывание в этом комфортном плену на неопределенный срок. А может статься – и навсегда…

Через некоторое время принц впал в безразличное оцепенение и вскоре забылся в беспокойном, исполненном тревожных сновидений сне…

Светило планомерно достигло горизонта и по его линии устремилось по своему неизменному пути – к точке восхода. «Сумерки», если такое определение вообще было применимо к этой реальности, сгустили краски реальности и окутали долину потемневшими клубами тумана. Одинокая фигура мечущегося в объятиях сновидений человека выглядела подобно шраму на умиротворяющем облике сказочного пейзажа. В этом царстве вечности, необъяснимого могущества и незыблемого покоя лишь движение солнца говорило о том, что время неуклонно отсчитывает свои мгновения.

Сквозь мрачные и бессвязные образы, окружившие мятущуюся душу Кайла плотным кольцом, прорезались звуки настолько несопоставимые с этим миром, что остатки тягучего сна мигом слетели с принца, словно легкое покрывало под порывом утреннего ветерка. Красивый и чистый мужской голос вдребезги разбил нерушимую тишину, сковавшую реальность замкнутого пространства:

Во мраке ночи и в плену тоски,
В объятьях смерти и в пылу сраженья
Я буду чтить до гробовой доски
Лишь только страсть и красоту мгновенья!

Этот проникновенный баритон Кайл узнал бы из многих тысяч других голосов – настолько он затрагивал каждую струнку души человека! Мэйс!