Короли ночи

— Смотрите же, вы, идиоты! — проревел он и зло указал на что-то своим мечом.

Какая-то сила в его яростно звучащем голосе привлекла внимание обезумевших от крови морских разбойников. Не завершив удара или выпада, люди остановились, замерли и вытянули шеи — посмотреть.

Конан указывал на одного из немногих солдат, оставшихся на бруствере. Охранник зашатался, нелепо взмахнул руками, попытался крикнуть, но потом замертво упал вниз головой.

И тут все увидели черное древко стрелы, торчащей из спины убитого. Разбойники испугано взревели. За их паническим воплем последовали дикие крики, леденящие кровь. Воздух сотрясался от сильных ударов в ворота. Пылающие стрелы взвивались над палисадом и обрушивались на крыши домов, вонзаясь в деревянные перекрытия и отбрасывая шипящие искры.

Тонкий дымок заструился вверх. А за домами, вдоль задних стен, замелькали темные фигуры.

— Пикты в форте! — загремел Конан.

Разразился ад. Дрожащие отблески костров и тусклый огонь факелов создавали тревожную картину, усиленную неожиданными событиями. Моряки перестали сражаться

друг с другом. Некоторые повернулись к дикарям, другие поспешно вскакивали на бруствер, занимая покинутые совсем недавно места.

В это время пикты быстро выбегали из-за хижин. Они уже были во внутреннем дворе, и их боевые топоры зазвенели о мечи моряков и солдат.

Один из раскрашенных дикарей устремился к Заромо и раздробил ему голову топором.

Столпившаяся за широкой спиной Конана группа моряков помогала ему сдерживать натиск пиктов, прорвавшихся в форт.

Стромбанни с большей частью своих людей успел подняться на бруствер, к частоколу, и с характерными звуками сбивал темные фигуры, непрерывно лезущие на крепостные стены.

Пикты, которые перебрались через стену незамеченными, нападали со всех сторон. Почти все без исключения воины Валенсо столпились у ворот и пытались обороняться от ревущей толпы лесных дикарей, которые яростно и целеустремленно били в ворота огромным стволом дерева.

Все больше и больше пиктов перебиралось через незащищенную южную часть стены и быстро двигалось по свободному проходу за хижинами.

Стромбанни и его головорезы не удержали северной и западной стен форта, и сразу же внутрь крепости хлынула вопящая волна голых дикарей, которая мгновенно заполнила все окружающее пространство.

Как оголодавшие волки, они рвались вперед, валили защитников на землю, рубили, кололи, резали. Бой шел в непрестанном водовороте. Раскрашенные тела разметали разрозненные силы обороняющихся в разные стороны. Убитые пикты, воины, моряки лежали по всему двору, а ноги занятых резней противников постоянно топтали их.

Забрызганные кровью дикари с ревом врывались в хижины и домики, и к шуму яростного боя добавились крики женщин и детей, умирающих под безжалостными ударами боевых топоров. Услышав эти отчаянные крики, солдаты покинули свои посты у ворот, и в следующее мгновение новая волна пиктов бешено хлынула в форт через выбитые ворота. Над некоторыми хижинами с треском взметнулись языки пламени.

— К главному дому! — проревел Конан, едва перекрикивая грохот сражения.

Дюжина людей сомкнулась вокруг киммерийца, когда он начал решительно пробиваться сквозь толпу вопящих дикарей.

Стромбанни шел рядом, и его меч казался вращающимся крылом ветряной мельницы.

— Мы не сможем удержать главный дом, — задыхаясь, выкрикнул он.

— Почему не сможем? — Конан был слишком занят сражением и бросил на него только беглый взгляд.

— Потому что… о-о-о-о! — остро отточенный нож пикта глубоко вонзился в спину пирата. — Дьявол тебя заберет, лесная собака! — Стромбанни, дернувшись повернулся, размозжил череп пикта, но сам зашатался и рухнул на колени. Кровь хлынула изо рта. — … Потому что его сожгут! — прохрипел он и судорожно вытянулся на земле.

Конан быстро осмотрелся. Умирающий пикт был последним, кто еще преграждал ему путь. Вокруг кипел жаркий бой. Ночной кошмар продолжался в сверкании мечей, сабель, топоров и свисте стрел.

Конан стоял один недалеко от южной стены. В несколько прыжков он мог запросто достичь крепостной стены, перелезть через нее и незамеченным исчезнуть в ночи. Но тут он вспомнил о беспомощных девушке и ребенке, которые все еще оставались в главном доме, постепенно охватываемом огнем.

Один из вождей в особенно пышном украшении из перьев пробился к Конану от ворот, а за ним устремились другие дикари. Однако не успел вождь остановиться, как взлетевший в полумраке меч киммерийца парировал мощный удар его топора и с хрустом размозжил череп дикаря.

Мгновение спустя Конан уже проскочил через дверь, быстро захлопнул ее и тут же запер. Он уже не обращал никакого внимания ни на сильные удары топоров, от которых вздрагивала дверь и отлетали куски выщербленного дерева, ни на дикие крики преследователей, многие из которых разочарованно молотили в дверь.

Коридор и прихожая были заполнены клубами дыма. Дым вытекал из банкетного зала. Едкая пелена обжигала глаза, однако Конан, не задерживаясь, пробирался вперед. Невдалеке всхлипывала женщина.

Конан выскочил из плотного облака дыма и остановился.