Короли океана

– Я только хотел узнать, капитан, надо ли нам, как сегодня, разжигать костер на мысе?

– Питриан, дружок, да ты глуп как пробка.

– Спасибо, капитан. Но почему, скажите на милость?

– Разве я не говорил, что буду здесь ровно через двадцать дней, день в день, в этот самый час?

– Да, верно, капитан, говорили.

– И что, божья ты коровка, неужели тебе не понятно?

– Право, да. Признаюсь, к своему стыду.

– Голова ты садовая, не надо подавать мне никаких сигналов, потому как я буду здесь кровь из носу, так что ты уж сам пожалуй сюда в назначенный срок, ежели будет охота со мной повидаться.

– Надо же, капитан, а вы совершенно правы. Должно быть, я и впрямь глуп как пробка, ежели сразу не смекнул что к чему.

– Ну вот, и я про то. Так, значит, больше у тебя вопросов ко мне нет?

– Нет, капитан, вы очень любезны, благодарю.

– Не за что, – рассмеявшись, сказал Дрейф. – А теперь, ребята, – прибавил он, обращаясь к своим спутникам, – пора отчаливать, время не ждет. Ты с нами, Давид?

– Само собой! Чего я тут забыл?

– А ты, Питриан, уже возвращаешься?

– Пока нет, капитан. До утра еще три часа – завернусь в сарапе, прилягу у костра и сосну до рассвета.

– Ах ты, шельма! – со смехом заметил Береговой брат. – Ни в чем себе не отказываешь. Ну да бог с тобой, я на тебя не сержусь, ты славный малый. И знай, я очень тебе признателен за все, что ты сейчас для нас делаешь. Сказать по чести, твое положение в этой проклятой стране не из самых завидных.

– Полноте, не стоит об этом, капитан. От забот и кошки дохнут. Ежели все время думать об опасности, тогда уж лучше сразу сыграть в ящик…

Флибустьеры встретили его остроумную шутку дружным хохотом.

Дрейф и Давид обняли молодого флибустьера, а остальные Береговые братья горячо пожали ему руку, потом они выбрались из пещеры, сели в шлюпку, отвалили от берега и через несколько минут скрылись во мраке.

Когда плеск весел совсем стих, Питриан вернулся в пещеру и, как и обещал, растянулся у костра. И проспал как убитый до самого рассвета.

На другой день в час пополудни он уже возвратился в Веракрус.

Олоне с тревогой ждал возвращения друга. Тот в мельчайших подробностях рассказал ему обо всем, что с ним приключилось. Его рассказ доставил Олоне живейшее удовольствие и лишний раз доказал, что друг никогда не бросит его и всегда будет верен клятве, которую дал в Пор-Марго.

После плотного завтрака молодые люди набили баулы и отправились по обычным своим делам.

Здесь мы их и оставим, а сами последуем за Дрейфом, потому как главным героем нашего рассказа отныне становится он.

Когда шлюпка причалила к кораблю и матросы снова оказались на борту, они подняли ее на шлюпбалки, перебрасопили паруса и взяли курс обратно на Пор-Марго. Ветер дул благоприятный, море было спокойное – все обещало благополучный переход.

Первой заботой Дрейфа по возвращении на корабль было поделиться своей каютой с Давидом и открыть свои рундуки, дабы тот мог подобрать себе одежду, поскольку теперь это уже стало для него самой первой необходимостью. И вот на рассвете, когда Давид, выбритый да приодетый, вышел на палубу, капитана флибустьеров невозможно было узнать – все не преминули отметить его прекрасный вид.

– Черт подери, – сказал Дрейф, – жаль, у меня нет второго корабля, а то я отдал бы его под твое начало.

– Э-э, – отвечал тот, – кто знает, может, до прихода на Санто-Доминго твое желание еще исполнится.

Так прошло несколько дней. И вот как-то утром, незадолго до восхода солнца, флибустьеры, к вящему своему удивлению, обнаружили, что едва не уткнулись бушпритом в корму испанского корабля, – тот, будто «Летучий голландец», легендарный корабль-призрак, качался на волнах как бог на душу положит, с полощущимися парусами, сильно заваливаясь то на правый борт, то на левый.

Очевидно, испанцы, со свойственной им беспечностью, спали без задних ног, предоставив заботы о судне Провидению.

– Эй! – усмехнулся Давид. – Думаю, пришел мой черед, а ты как смекаешь, Дрейф?

– Ну-ну! Похоже, ты прав.

– Тогда на абордаж?

– Еще спрашиваешь!

Буканьеры прочитали молитву – по традиции, которую они соблюдали всякий раз, готовясь к бою, потом взяли оружие и застыли на месте, безмолвно воззрившись на своих командиров, готовые исполнить любой их приказ.

Как было заведено в подобных серьезных случаях, общее командование взял на себя Дрейф. Легкое флибустьерское суденышко не шло ни в какое сравнение с громадой испанского корабля; оно взмывало на гребни волн, точно перышко, и скоро поравнялось с испанцем с наветренной стороны.

Дрейф снял шляпу.

По этому сигналу, хорошо знакомому флибустьерам, были заброшены энтердреки – и оба корабля накрепко пришвартовались борт к борту.

Вслед за тем Дрейф передал руль юнге, а сам схватил топор и, встав рядом с Давидом, тоже вооруженным огромным топором, негромко обратился к Береговым братьям:

– Слушай мою команду, матросы! Нас восемьдесят человек. А у противника, если не ошибаюсь, с полтысячи. Значит, испанца надо захватить хитростью. Готовы?

– Да! – откликнулись флибустьеры.

– Тогда – на абордаж!