Короли пепла

«Воздух», сквозь который он летел, заставлял коченеть его лицо и руки, а пара теневых когтей царапала ему спину и шею. Они были жаркие, острые, и от этого контраста с ветром Кейл чувствовал себя так, словно разом горит и замерзает. Но он не мог кричать.

Ему вспомнились его братья по флоту – как они плыли, преодолевая боль, здравый смысл и страх, чтобы выиграть длинную гонку. Он вспомнил, как нырял под волны и волочил свое тяжелое тело вперед по одному гребку за раз, пока все остальные отставали. Ему вспомнилось, как он оседлал ветер и полетел в Кецру, свободный и одинокий, за исключением крылатых существ, которые не могли видеть его или причинить ему вред.

Он боролся за спасение не только своей жизни, каким-то образом он это знал – сотни тысяч жизней ждали, рассчитывали на него.

Свет стал шире и яснее; теперь его окружали кольца зеленого, синего и серого цветов. Кейл несся вперед, не замедляясь. Еще больше теней пыталось поймать, окружить его, и он плевать хотел, что там за место и где оно находится, зная только, что жизнь лучше, чем смерть.

Он перестал «лететь» и упал с полузакрытыми глазами, проваливаясь сквозь прохладный туман, желая только свернуться в клубок и плакать от пронзающей его боли. Но вот туман рассеялся. Кейл увидел ровную зеленую землю, но чувствовал, что беспомощен замедлить падение. Он врезался головой в мшистую почву, погрузившись в нее так, словно был камнем, брошенным каким-то разгневанным богом.

Его голова раскалывалась, лицо оттаяло, но покалывало, кожа горела от одного прикосновения к одежде. Но он был жив. Падение, казалось, даже не причинило ему особого вреда. Он выполз из образовавшейся воронки, двигаясь рывок за рывком к холодному, темному месту в окружении огромных, смазанных деревьев.

– Здравствуй, – произнес приятный, низкий голос.

Кейл изогнулся в поисках его источника, но обнаружил, что едва может пошевелиться. Он издал стон, пытаясь выдать его за приветствие. Попробовал еще раз:

– Помоги.

Его зрение плыло, затуманившись, как и тогда в Нандзу, когда он впервые «потянулся» наружу своими чувствами. Затем его подняли с земли сильные руки. Он ощутил прохладные капли на своей коже и задался вопросом, когда успел пойти дождь, отчего-то чувствуя, что этот дождь важен.

– Ты в безопасности, – сказал тот же голос, – я отнесу тебя в дом моей мамы.

Кейл повернул голову ровно настолько, чтобы увидеть своего спасителя. Это был великан с бледной кожей и желтыми глазами, которые светились во тьме. Они смотрели на Кейла в упор, без жестокости или доброты, а словно просто изучающе.

– У меня никогда не было гостя, – сказал великан довольным тоном. – Но тебе здесь очень рады.

Звуки отдавались эхом, и Кейл был не в состоянии даже держать глаза открытыми. Чувствуя приближение сна или беспамятства, он глянул наверх и увидел неровную зубастую улыбку и искаженное лицо. Яркие глаза потускнели, как маяки на далеком берегу, и Кейлу показалось, что он до сих пор видит тени, притаившиеся в уголках его зрения. Но больше он ничего не мог сделать. Он поежился от холода и смежил веки.

Часть вторая Спроси у трунгов

ГЛАВА 38

Рока принес из своей Рощи оленину, но та оказалась уже почерневшей и нашпигованной дохлыми червями. Он выкинул ее за борт вместе с такой же непригодной водой Рощи, прежде чем его товарищи успели заметить, и гадал, почему так вышло.

За последние два дня они почти прикончили всю скудную выпивку и снедь, оставленные бывшим экипажем; здешние бочки заплесневели от плохого хранения, в углах валялись отброшенные пинками трупики крыс. Должно быть, команда как раз возвращалась домой.

Если только вскоре не пойдет дождь и Аруну не удастся порыбачить, о других заботах думать не придется. Все трое умрут от жажды или голода.

Но имелись и другие проблемы. Корпус их нового корабля был поврежден. Это судно сооружалось для прибрежных стычек, а не для недель или месяцев в открытом море. Только Арун был достаточно здоров, чтобы искать необходимое, ставить паруса, поворачивать руль и производить ремонт. Квал, по крайней мере, давал указания сидя или лежа, все еще бледный от боли и кровопотери. Рока лечил их раны. Он также собирал и восстанавливал недостающие предметы материалами из своей Рощи.

Товарищи смотрели, как он это делает, но оба не проронили ни слова. Рока разложил на палубе извлеченные из ничего парусину и каркас, из его протянутых рук вырывались искры и пар. Его ладони источали волны тепла, когда он сжатыми кулаками передавал Аруну стальные молотки, гвозди и шелковый канат.

Самый акт передачи причинял боль его израненному телу. И вообще держать что-либо в руках или к чему-либо прикасаться было пыткой. Но Букаяг взял это на себя.

Еще Рока принес травяную припарку и тыльной стороной ладоней втер комковатую вонючую смесь в раны Квала, а затем в свои собственные.

– Это предотвратит гниение, – сказал он. Мужчина без жалоб или вопросов кивнул.

В первый вечер он вправил собственную ногу и наложил деревянную шину, пока остальные делали вид, что им неинтересно.