Короли пепла

Вместе с посыльным он бежал трусцой по пустым залам Королевского Флигеля, невдалеке от места, где однажды прикончил наемных убийц. От Роки не ускользнуло осознание того, что уже несколько раз он чуть не погиб на этих островах, и он только гадал, будет ли этот раз последним.

Наконец его остановили у двери без опознавательных знаков с телохранителями по обеим сторонам. Рока спешил, так как это не означало, что Фарахи внутри – часто король оставлял своих гвардейцев охранять пустые помещения, и встреча с ним не обходилась без ухищрений и ложных следов. Но в этой комнате Рока услышал голоса.

Гонец постучал, затем попятился, словно испугавшись, а Рока схватил меч и щит в своей Роще.

Будь готов, брат. Внутри тесно, так что я дам тебе короткие кинжалы. Убивай быстро и не мешкай, нам нужно будет двигаться во время боя.

Дверь открылась, и Рока почти извлек нечто из ничего, приготовившись к ассасинам, предательству и смертельной схватке.

– Впусти его.

Голос Фарахи. Он прозвучал устало, и слова прозвучали невнятно.

Рока увидел, как над столом внутри комнаты сгрудились старые лекари в мантиях, перебирая стеклянные сосуды и негромко препираясь. В углу сидела, застыв, Кикай с аккуратно сложенной нетронутой стопкой бумаг на коленях и блуждающим, скорбным взглядом.

Фарахи опустился на колени рядом с кроватью в окружении ведер и флаконов. Он взял за руку свою наложницу, которая лежала неподвижно, закрыв глаза и учащенно дыша, с бледной и влажной кожей.

– Ее отравили, – сказал он, не сводя с нее глаз и гладя пальцами ее взмокшие волосы. – Мои целители говорят, что больше ничего нельзя сделать. – Его голос, звучащий в притихшей комнате словно эхо, был на удивление спокойным.

Уже без опаски Рока нырнул внутрь и встал на колени рядом с ними. В бледной коже Хали он увидел отражение своей матери, лежавшей на груде мехов. Он мягко спросил:

– Ты знаешь, как ее отравили?

Король покачал головой, улыбаясь, будто это смешно.

– Она была без чувств, когда я нашел ее. – Он махнул рукой в сторону пустого угла. – Там были разбитые тарелки. Должно быть, она уронила их, когда падала. – Он с некоторым усилием перевел взгляд на лицо Роки. – Хотел бы я, чтобы она выжила.

Рока ожидал чего-то близкого к угрозе, но взамен был поражен откровенным, нежным, даже смиренным взглядом. В глазах короля он увидел и нечто вроде безумия, ужас и ярость, скрытые под поверхностью, как магма, в ожидании, когда этот каменный человек даст трещину и высвободит свой огонь. Рока осознал, почему этот дворец похож на кладбище и почему на лицах у всех блестит пот.

– Моя мать была травницей, – сказал Рока, предвидя опасность ничуть не хуже трясущихся королевских врачей. – Но мне надо попытаться узнать способ действия этого яда, Фарахи. И обещать я ничего не могу.

Кикай почти прорычала:

– Твой питомец еще и целитель? Раз так, может статься, он и отравил ее, брат. Отошли его прочь.

Король наморщил свой широкий нос:

– Вон. Все вышли вон, кроме Роки.

Врачи мигом ретировались.

Кикай встала, разбросав бумаги; ее красивое лицо исказилось, крашенные в зеленый цвет ногти впились в ладони.

– Каждый должен за это заплатить. Все должны бояться нас больше, чем ненавидеть, больше всего на свете. Хали умирает, потому что мы были слишком мягкотелы. Сколько раз мне повторять это, брат? Сколько раз? Дай мне их наказать. Оранг-кайю. Наших вельмож. Острова. Всех.

Влажные глаза Фарахи моргнули.

– Не сейчас, Кикай.

– Не сейчас? Не сейчас? Если не сейчас, то когда, брат? Когда?

– Не сейчас! – Король вскочил на ноги, и Рока услышал, как за дверью бросились врассыпную слуги. – Так сильно ненавидишь наших подданных, сестра? Скольких трупов будет достаточно? Я думал, это прекратится. Тебе обязательно при каждом удобном случае сеять жестокость?

Ее глаза вспыхнули. Она приблизилась и встала перед королем, глядя снизу вверх ему в глаза. Она понизила голос, как сделал Рока, когда приставил нож к паху жрицы Кунлы:

– Возможно, их и ты возненавидишь, когда твоя драгоценная Хали умрет.

Зрачки короля полыхнули. Он стиснул пальцы в кулак, но тут же разжал. А затем хладнокровно нанес матроне Пью удар наотмашь.

Кикай едва вздрогнула.

– Да я бы умерла за тебя, брат. Что мне пара пощечин?

Выпрямив спину, она развернулась, пересекла комнату под стук сандалий по каменным плитам и закрыла за собой дверь.

В наступившей тишине Рока склонился над ложем Хали. Он пощупал пульс у нее на шее, затем приподнял ее веки, понюхал дыхание и заглянул ей в рот. Он не был толком уверен ни в том, что ей дали, ни в чем-то еще.

Она казалась очень похожей на старых воинов под воздействием «дурманной травки» – как будто неконтролируемо грезила, захваченная сновидением, пока ее тело увядало. Рока посмотрел на склянки, помеченные словами Пью – названиями чуждых растений и смесей, которые не знал и не понимал.