Короли Севера (СИ)

— Мне пора. Меня ждут к ужину всякие мудрые и сильные. Я давно не ел за таким столом и не намерен себе в этом отказывать. Помни, Ольва. Мелкие страстишки, тайные желания, голос тела — я в тебе, во всей тебе. Я — это ты. Ты создана мной.

Ветка пробовала встать, но силы ей изменили — она приподнималась и опять падала.

— Н-да, — сказал Саурон. — Трандуил держит тебя на голодном пайке. Тогда ты была пободрее. Верное замужество как-то не на пользу тебе, Ольва. До свидания, любимая.

Ветка, как сквозь поток воды, смотрела — Саурон подозвал морна. Морда животного была обляпана кровью, он жрал кого-то, но за высокой травой не было видно, кого именно. Тауриэль взобралась в седло, чисто женским движением роскошно раскинула по туше животины плащ — чтобы смотрелось красиво. Морн разбежался парой прыжков и взлетел.

Тогда Ветка поползла — к Лантиру. Встать у нее не получалось — она не была ранена, но ей показалось, что ноги набиты ватой, мышцы не слушаются.

Какие-то звуки, суета, крики — появились ноги, в количестве. Ветка зачем-то попробовала эти ноги посчитать… и неожиданно заснула, ощутив, что очень сильно устала.

***

— Ольвааа, Ольвааа! Возвращайся, ты нам нужна…

Приоткрыв глаза, Ветка сразу ощутила, что лежит на знакомых руках — теплых, надежных.

— Эйтар? Ты оставил Даниила?.. Мэглина?..

— Келеборн и дети, все уже в Лесу. Мы въехали в лесные чертоги, передали всех лориенским лучникам и прискакали тебе на выручку. Мы видели, когда напал морн, но было не разобрать, на кого, — сказал Эйтар. — Доехали до Леса и только тогда смогли броситься к тебе…

Ветка постепенно приходила в себя.

Лантира перетащили ближе. Здесь была Виэль, Тиллинель, Фириэль — и двое воинов из тех, что сопровождали повозки до Лориена. Тиллинель в голос рыдала, сняв латные рукавицы и размазывая слезы по лицу. Синувирстивиэль и Фириэль в четыре руки разоблачали нолдо.

Но даже Ветке было понятно — эльф мертв.

— Если бы не второй удар! — выкрикнула Виэль. — Второй удар…

— Третий, — сказала Ветка. — Еще на плече…

— Это царапина… мальчик, ну не покидай нас, ты нам так нужен… — Виэль выговаривала мягкие, зовущие заклинания, но черная, развороченная грудь выглядела слишком страшно.

— Виэль… он умер, — сказала Ветка. — Совсем умер. Из-за меня.

— Нет, — сказал Эйтар. — Из-за меня. Я должен быть на его месте.

— Никто не умирает за кого-либо! — выкрикнула Синувирстивиэль. — У каждого своя судьба и свой конец… просто я не успела…

Тем временем Фириэль села рядом с Лантиром и положила его голову себе на колени.

— Этого витязя ты, Повелительница, назначала мне в наказание?

Высокий, красивый голос прозвучал неожиданно звонко и чисто. Даже Тиллинель замолчала.

— Да. Лантира, — убитым тоном выговорила Ветка.

— Ну тогда еще не все потеряно, — сказала Фириэль. — Сила даже мельком сказанного Повелительницей Сумеречного леса слова весьма велика. Ты просто еще не поняла этого. Я отдам ему силу моей фэа, как ты и хотела. И без всяких зелий. Мне давно пора к берегам Амана, к мужу. Но во мне еще хватит любви, чтобы нолдо жил.

— Фириэль, — предостерегающе проговорила Синувирстивиэль. — Такое решение…

— Я знаю, что это за это решение, — перебила Фириэль. — После смерти мужа я пробовала ткать и шить, стала помощницей целительницы Иримэ, искала новой любви, новой жизни. Но мне ничто не радостно. Теперь я виновна в страшном преступлении, потому что это и правда предательство. Я предала Владыку Трандуила. И чем ждать, что же вы придумаете для меня, пятки гномов или проказу людей, я отдам свою жизнь этому доблестному эльфу, по которому вы так скорбите, и отправлюсь туда, где ждет меня мой муж.

— Один раз, — прошептала Синувирстивиэль, — один раз целительница и вправду может отдать свою жизнь тому, кто умер у нее на руках.

— Я как раз приняла последний удар разрубленного сердца нолдо… Лантира, — сказала Фириэль. — Он прекрасен, как Тулкас. Я смогу. Не мешайте мне.

— Красота Лантира имеет значение? — шепотом спросила Ветка.

— Целительница должна питать… что-то… к тому, кому отдает жизнь, — так же шепотом ответил Эйтар. — Любовь, благодарность, приязнь, что-то хорошее… восхищение красотой и храбростью, если оно искреннее, тоже сойдет…

— Я приму твое решение, — сказала Синувирстивиэль. — Теперь я лучше чувствую твою фэа, Фириэль. Ты имеешь право на такой поступок. Ольва?

— Да, — сказала Ветка, — да.

Объяснить она не смогла бы… но ощущала, что это нечто очень правильное. То самое — правильное, на чем держалось единство эльдар, их сила, их род. И иначе быть не может.

Внешне ничего не происходило — разве что Виэль перебирала свои полотна для перевязки, баночки с зельями и травами.

Фириэль медленно гладила черные волосы Лантира, прикасалась к его лицу тонкими пальцами. Разглядывала, изучала черты. Затем зашептала; слова образовывали вязь, как будто дева рисовала руны на воздухе. Затем запела.

Ветке начало казаться, что щеки Лантира чуть розовеют. Она почти не ощущала, что в это же время Эйтар гладит ее саму по стриженной голове, возвращая силы, и что-то негромко напевает. Тиллинель была рядом с ними.