Короли Севера (СИ)

Ветка уставилась на него — не отдавая себе отчета, до какой степени ее взгляд напомнил сейчас Владыке тот момент, когда она пряталась за Сетом в незапамятные времена в Дейле.

— Это бремя Правительницы, — спокойно сказал король леса. — Ты пожелала принять его. Но самое главное не то, что тебе сказали. А то, что ты сама думаешь о себе и о событиях, за которые решилась отвечать.

— Ри… Фириэль меня травила. Леголас, оказывается, не любит. Торин теперь ненавидит. Любит и ненавидит, пощади Махал его невесту. Когда он коснулся меня… когда снимал бляху… мне показалось, что он готов меня удушить. И не душит из уважения к тебе. Лантир дал понять, что при случае убьет, если усомнится в эльфийской лояльности. Чем я тут живу? Чем? Что меня тут держит? Что меня вообще держит? Ты. Дети. А остальное…

— Тебя любят, — так же спокойно сказал Трандуил. — Тот же Глорфиндейл, на которого ты ссылалась. Ты не видишь, но Златой охотно выхватил бы тебя из моих рук. С того самого момента, когда он услышал иную музыку в чертогах наугрим. Но он понимает, что его неимоверно манит другой мир, не ты сама. А Мэглин? Эллет, сумевшие обрести детей. Их супруги. Синувирстивиэль. Галадриэль. Не нужно строить стен, Ольва, даже если у тебя было жестокое утро.

— Я оказывается, жила как раз за стенами, — прошептала Ветка. — За стенами из иллюзий и волшебного зелья…

— Что же, его не будет больше. Пойдем в шатер.

Ольва кивнула и вошла за Трандуилом в шелковое пристанище. Поставила шкатулку.

— Там мой шлем… в котором…

— Странный шлем странной всадницы, — сказал Трандуил. — Я помню его так хорошо, что мог бы нарисовать в точности — ты была в нем, когда появилась в стае варгов возле меня на Герцеге Голдшлегере.

— Диадема. И бляха.

— Торин уведет остатки своего отряда в Синие горы, — сказал Трандуил. — В созданные им и оставленные ради мечты Чертоги. Все правильно. Он не может более оказывать тебе покровительство. Он просто будет слишком далеко. И ему тяжело нести туда свою любовь к тебе. Он запер ее на ключ. Или думает, что запер. В любом случае, побратим прав. Ни желтая диадема, ни эреборская бляха тебе больше не пригодятся. Пришло время выбрать, Ольва.

Ветка уставилась на Трандуила, словно увидела его впервые.

— Ри… ты серьезно? Я сделала выбор очень давно. В стае варгов, около камней, на пути между Лесом и Дейлом. И между нами нет теперь никакой недоговоренности, хвала Эру. Но мне очень больно, что я… например… что я разрушила твои отношения с Леголасом. Что ты теряешь его.

— Я не потеряю Леголаса. Он просто избрал свою дорогу. Он слишком взрослый, чтобы чувствовать себя ребенком, старшим братиком рядом с Анариндилом и Йуллийель, но слишком маленький, чтобы мудро и спокойно принять перемены и сжиться с ними. У каждого своя боль, но все мы достаточно сильные, Ольва. И ты. И ты тоже. Что сказал тебе узбад?

— Что я должна помнить, кто я и откуда… Что я — Светлана Иванова.

— Поблагодари его за это, — серьезно проговорил Трандуил. — И прими его дар. Отпусти его, как он отпускает тебя, Светлана.

Ветка подошла к Владыке, скинула с него покрывало, обняла и прижалась. Трандуил расстегнул ее плащ, который тоже упал на пол.

Прошептал, касаясь губами уха:

— У нас есть еще немного времени, Ольва… немного… но мы всегда укладывались, верно? Верно, Йул?..

— О да… Ри…

Ладони короля эльфов сперва были легкими и прохладными, а затем наполнились огнем и потяжелели.

Ветку, после всего услышанного и обдуманного, трясло, как будто они были друг с другом впервые — и впервые надо было отдать себя, свою наготу, свои секреты другому. Который брал.

Как будто Трандуил впервые раздевал ее, безошибочно ориентируясь в тайнах женского платья, укладывал на походное, не слишком широкое, не слишком удобное ложе, раскрывал ее ладони, сгибы локтей поцелуями, лепил своими губами ее шею, плечи, острые ключицы… «Все будет хорошо, моя горячая, мой огонек, моя искра… мы снова прошли теми дорогами, которыми были должны… и снова нашли друг друга — это ли не счастье… оно бывает таким, с привкусом гари и крови, а те, кто живут тысячелетия, иного и не пробовали… и тем важнее принять то, что есть, всем сердцем радоваться любому свету, любой минуте ласки и добра… я радуюсь тебе. И ощущаю твою радость… вот здесь… и вот здесь… вот так… а еще тут».

Ветка не удержалась, закричала, откинулась, как будто отбивалась — но разве от таких рук отобьешься?

А Трандуил подхватил ее снова и снова затеял эту игру — уже для себя, чтобы молча ткнуться в шелк лицом, сдерживая неподобающие королю стоны, чтобы мышцы свело, как в бою.

Но только не от боли или страха, а от жизни.

***

Пир начался великолепно и грозно.