Корона и плаха

«Вербовщики» резвились и в портовых городах. Либо подпаивали в кабаке загулявшего человека (отдавая особенное предпочтение морякам), бесчувственного уволакивали на корабль, либо поступали еще циничнее: на темной улице били подвыпившего по голове и утаскивали – якобы тащат на корабль перебравшего приятеля. До выхода в море бедолаг держали взаперти, ну а вдали от берега с корабля уже не убежишь. Позже, в середине XVIII в., морские путешественники в своих записках отмечали: в Южных морях, то есть в Индийском океане, на любом обитаемом острове среди туземцев жил беглый английский моряк, а то и несколько. (Впрочем, попадались дезертиры и других национальностей – во всех тогдашних государствах военный флот по царившим там порядкам не так уж и сильно уступал английскому.)

В городах «вербовщикам» их выходки сходили с рук, а вот в деревнях не всегда. Английские крестьяне давненько уж выработали нехитрую методику: если схваченному удавалось позвать на помощь и его кто-то услышал, со всех сторон сбегались оказавшиеся поблизости и «вербовщиков» колошматили немилосердно. Те, отлежавшись, часто подавали на обидчиков в суд, но ни разу не один английский судья крестьян никоим образом не наказал. Не из душевного благородства или гуманизма, просто-напросто строго соблюдал букву закона, а «вербовщики» действовали без малейших юридических обоснований: не существовало ни королевского указа, ни одобренного парламентом закона, разрешавшего такую деятельность. Правда, привлекать к суду самих вербовщиков судьи опасались, и местные власти не принимали против них никаких мер – все знали, кто этих молодчиков крышует и на кого они работают…

Как ни удивительно, на сей раз очередную гнусность изобрели не англичане – они всего лишь позаимствовали чужую наработку. Еще в XVII в. точно так же во Франции хватали встречных-поперечных простого звания и уволакивали служить в солдатах. В XVIII в. эта практика пышным цветом распустилась в Пруссии. Лохов порой заманивали, обещая баснословное жалованье и скорое производство в офицеры, а офицер тогда был фигурой значительной. Некоторые дурачки даже сами платили за обещанные им в скором будущем офицерские эполеты. Гораздо чаще подходящего добра молодца напаивали вусмерть в кабаке, давали подписать контракт и утаскивали в казармы, откуда выхода уже не было, а за дезертирство отправляли на каторгу, где приковывали к тачкам, а порой резали носы и уши. Мало того, прусские «вербовщики» рыскали по соседним государствам, хватали и силой увозили подходящего статью человека, не делая различий между простолюдинами и дворянами. Нескольких прусских «вербовщиков» в соседних странах поймали и повесили на площади. А однажды их жертвой оказался обучавшийся в Германии русский студент по имени Михайла и по фамилии Ломоносов. Ага, тот самый, будущее светило русской науки. Михайле, к счастью, удалось бежать и скрыться за прусской границей.

Точно те же методы применяли (и даже в XIX в.) капитаны торговых судов и китобойцев – подпоят в кабаке, уволокут на свой корабль… Появилось даже жаргонное словечко для этой процедуры, «зашанхаить» – от китайского портового Шанхая, где эти штучки были в большом ходу.

Так что, как видим, насильственную «вербовку» придумали вовсе не англичане. Однако именно англичане стали изобретателями очередной гнусности, на которую сто с лишним лет держали монополию…

Чуть ли не все страны, владевшие заморскими колониями, устраивали там каторгу для своих преступников. Однако это, во-первых, были люди, осужденные за конкретные уголовные (а позже и политические) прегрешения против закона, во-вторых, если их и отправляли на какие-то работы, то всегда в цепях и под строгим присмотром вооруженного конвоя. Англия стала первой и единственной европейской страной, заселявшей колонии людьми, не только осужденными за какие-то преступления, но и за принадлежность к определенной социальной категории или религиозному направлению. Предположим, французы тоже ссылали в свою Канаду вместо тюремного заключения мелких преступников и проституток, но опять-таки за конкретные противозаконные дела, осужденных по приговору суда. И их было все же не так много. А главное, они не оказали никакого влияния на развитие канадской экономики. Англичане как раз широко использовали подневольную рабочую силу – белую. И создали систему, удерживавшую людей на рабочих местах получше кандалов и вооруженного конвоя…

Речь идет об институте сервентов (от латинского «erventus» – «услуга». Вот только положение их было гораздо хуже, чем у обычных слуг, практически рабское.

За сто с лишним лет число насильно отправленных в Америку сервентов составило в общей сложности 50 000 человек. В разное время и в разных колониях сервенты составляли от 10 до 15 процентов населения (причем в число этих 50 000 не входят белые рабы с островов-колоний Англии в Карибском море – самыми крупными из них были Ямайка и Барбадос с их обширными плантациями).