Корона из перьев

До чего же им владело отчаяние: из кожи вон лезет, лишь бы доказать, что пленник опасен и коварен, лишь бы оправдать свой проступок. Веронике стал жаль его, но если кому этот допрос и принесет оправдание, то только ей.

– Меня обучала майора, а она училась в Аура-Нове, – невыразительно напомнила Вероника, назвав бабушку по-пирейски, чтобы доказать свою правоту. Большинство пирейцев и правда владело всего горсткой слов на древнем мертвом языке. Его изучали только жрецы Мори, богини знания и памяти, чтобы понимать древние тексты, да аристократия империи – для всестороннего образования. Наездники тоже им пользовались, и многие военные термины, методики тренировки и тайные языки общения без пирейского было не понять.

– Тристан, – тихо, с угрозой произнес коммандер, и парнишка, как ошпаренный, отошел от стола.

– Что тебе передала сестра? – продолжила Морра, когда коммандер кивнул ей.

– Она слышала, как упоминали Укротителей фениксов. Когда она обратилась к стюарду, тот принялся все отрицать, но признался, что если и вербует рекрутов, то только мальчиков. Вот сестра и решила, что мне повезет больше.

– Пара фраз, и ты уже пустился в такой дальний путь.

– У нас с сестрой почти ничего нет, – совершенно искренне проговорила Вероника. – Я хочу стать наездником. Всегда хотел. Меня больше ничто не волнует.

Сглотнув, Вероника потупила взгляд, чтобы не смотреть в глаза Морре и взять себя в руки. Мысль о Ксепире билась о стены тайника, стремясь на волю, но если рассказать про феникса, придется раскрыть и историю его кончины. А кто в здравом уме доверит феникса девчонке, позволившей сестре убить питомца?

– Почти ничего, если не считать кинжала из ферросской стали? – снова встрял Тристан, не в силах держать себя в руках.

– Я его нашел, – сказала Вероника, еще тверже, чем ответила тогда коммандеру. Напор Тристана разозлил ее, однако добравшись до сути допроса, Вероника успокоилась. Она, может, и врет кое о чем, но она – не лазутчик. Вероника сосредоточилась: представила кинжал лежащим на земле, заставив себя не думать, что земля – это пол хижины, затем отрезала образы Вал и солдата, и все, что предшествовало встрече с ним.

– Он лжет, – заявил Тристан, глядя то на Морру, то на коммандера. Говорил он зло, давая понять, как относится к лжецам. – Это армейский кинжал. Посмотрите на набалдашник, там личный номер солдата.

Вероника нахмурилась, глядя на лежавший на столе кинжал. На рукояти и правда были выбиты цифры.

– Не мог он его просто найти. Скорее всего стащил. Кинжал, поди, стоит дороже его халупы.

На последних словах он отвернулся – видимо, осознал, насколько они холодны, безразличны и… правдивы.

– Да, дороже, – дрожащим голосом, глядя на кинжал, подтвердила Вероника. – Я мог бы продать его и получить столько золота или еды, что мне и сестре хватило бы на месяц-другой. Но я оставил его и понадеялся, что мне хватит оплатить себе место тут. Как видно, ошибся.

Вероника сейчас преувеличивала и сгущала краски, но ей нужна была поддержка.

В глазах Морры и коммандера она увидела жалость, а во взгляде Тристана – поразительно! – вину. Веронике претило притворяться слабой и уязвимой, но игра помогла ей.

Так пусть ее жалеют. Пусть верят в маленькую ложь и большую правду. Пусть этого хватит.

– Забываешься, Тристан, – низким, разочарованным тоном упрекнула парня Морра. – Забываешь свои корни.

– Оставь нас, – приказал Тристану коммандер. В отличие от Морры, он порицания не смягчал.

Тристан дернулся и хотел было возразить, но поборол себя.

– Да, коммандер, – процедил он сквозь стиснутые зубы. И вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Настроение в помещении сразу переменилось. Морра покинула разум Вероники, переглянулась с Кассианом, и у Вероники возникло ощущение, что испытание она прошла.

– Благодарю, Морра, – произнес наконец коммандер.

Морра кивнула Веронике и вышла через ту же дверь, что и Тристан. Коммандер вернулся на прежнее место за столом.

– Когда я был мальчиком, – начал он, устраиваясь поудобнее, – наездничество передавалось у нас в роду по наследству, как и титул с землями. – Веронику поразила резкая смена темы, но она постаралась слушать внимательно. – Я служил много лет, и цель была ясна: охранять империю и защищать ее граждан. Однако, – коммандер вздохнул, – Война крови исковеркала наш долг до неузнаваемости. Я дожил до того момента, когда наездники из королевского военного ордена превратились в мятежников, в нечто вроде личной гвардии. Под рукой Авалькиры Эшфайр мы стали служить ее личной воле: ее амбициям, ее целям и больше ничьим. После ее смерти многие из нас с трудом искали себе место в новом мире. С тех пор я осознал, что наша миссия, наша цель не может быть волей одного человека, одной страны или даже провинции. Это должна быть служба всем людям, но в особенности – нашим братьям-анимагам. Мы едины, но объединяет нас не политика, не история и не культура, а магия. Мы всюду, и вместе с тем у нас нет своего угла. Для нас нигде не безопасно, нет места, которое мы назвали бы домом. Я стремлюсь это исправить, и Гнездо Азурека – начало.