Корона из шипов

У Келани перехватило дыхание. Образы ее отца, Кирстин и Кигана пронеслись в ее голове. Она почувствовала боль в груди. В стене было слишком много трещин. Сейчас она рухнет и задавит ее обломками.

Келани не была эгоисткой. Она думала о других.

Тихая слеза скатилась по ее щеке.

– Это не то, чего я хочу, – пробормотала она через несколько секунд. – Но то, что я должна сделать.

Рука Чиры повисла в воздухе на несколько секунд, паря над раной, прежде чем снова c нежностью прикоснуться к ней.

– Мне трудно поверить, что твой… – размышляла она, какое слово подошло бы больше всего для обозначения того, по воле кого лереса участвовала в Арене, главы их рода, – отец послал тебя для глупой смерти в подворотне, а не для завоевания Корней.

Грустная улыбка коснулась губ К.

– Он прекрасно понимал, что с его стороны было жестоко просить меня о чем-то, что выше моих сил, – произнесла она.

Херианка не стала спорить. Она уже говорила К., насколько та слаба. Предупреждала, что уход из ее дома – последнее, что та сделает. И все сложилось бы именно так, если бы Чира не проследила за ней и не остановила вовремя кровотечение.

– Почему же он послал тебя? – не унималась она. – Почему не отправил наследника? Разве не он должен был сражаться?

Келани посмотрела на свои руки, сложенные на животе. Херианка опять метко ударила булавой по стене, и та беспомощно рухнула. Лереса почувствовала, как материя у основания превратилась в щебень. Трещины стали длиннее, глубже, разветвляясь, как лопнувшие сосуды.

На этот раз она забыла, с кем разговаривает. Ее страх, ярость, страдания, все неистовые, подобные урагану чувства отчаянно стремились выбраться наружу.

– Киган выпил настойку дуткура на пиру Херальдумов, – сказала она. По ее щекам текли слезы, и она тут же их вытирала. К. думала о своем брате в надежде, что тот уже поправился. – Я не должна была идти. Мне пришлось. Моя жизнь сложилась бы… – она оглянулась вокруг, словно ища тени воспоминаний на обветшалых стенах. Она видела себя рядом с Сетом, улыбающейся, счастливой – невозможной. К. устало вздохнула. – Кто-то подменил имя моей старшей сестры на мое. И пути назад уже не было. – Она с шумом втянула воздух.

– Почему нет?.. – Чира застыла, глядя в грустные глаза лересы.

Херианку немного беспокоила просыпавшаяся в ней жалость к лересе. Она была убеждена, что история К. была вовсе не такой трагичной, как та рассказывала. Что К. смягчала подробности. Чтобы Чира в конечном итоге делала все, о чем попросит лереса, до тех пор, пока не перестанет быть для полезной и К. не решит избавиться от нее.

Так почему она ей помогала? Если действительно не верила ей?

– Почему тебе нельзя запустить сигнальный огонь? – прямо спросила мятежница.

И снова этот сердитый взгляд, который в миг напомнил девушке, что лереса не была настолько беспомощной и уязвимой, какой казалась.

– Я не сдамся, – повторила она. – Я бы никогда так не опозорила свой род.

Лицо Чиры исказилось от ярости.

– Какой глупый поступок, – пробормотал Чира, плюхая тряпку обратно в ведро и нетерпеливо отжимая ее. – Мое имя, мой род, – преувеличенно повторила она, издеваясь над ней. – Какой уродливый способ называть связь по крови. Дело не в названии. Имя ничего не значит. Оно может измениться в любой момент. Важна семья и чувства, которые испытываешь. Это всего лишь поединок самомнений, – упрекнула она ее. – Нет поля битвы жестче, чем сама жизнь, – изрекла она с достоинством, как будто внезапно стала самым великим философом на всем Китовом мысу. – Если думаешь, что ты достаточно храбрая, чтобы принять поражение, но даже пальцем не желаешь пошевелить, чтобы избежать смерти, то ты самый трусливый и безнадежный человек, которого я когда-либо встречала.

Келани была непоколебима, пока Чира выплескивала эту череду оскорблений и упреков.

– Я уверена, что твой секир, несмотря на то что он гниет на груде золота, сейчас чувствует себя самым несчастным человеком из всех, потому что не воспитал тебя так, как надо. Поверь, я бы никогда и слова доброго не сказала о вас, вы никогда не казались мне людьми, – призналась девушка, – но, даже если мне придется согласиться с тем, что вы все сделаны изо льда, ты не перестанешь быть дочерью этого мужчины. Послушай, ему будет все равно, как ты вернешься домой, если ты будешь жива и здорова. Выиграла ли ты Арену или сдалась, не будет иметь для него значения

Чира не понимала, о чем говорит. Конечно, ее отцу пришлось нелегко, конечно, он с нетерпением ждал их встречи. Но она не превратит в пыль все, чего достиг ее род, не позволит их славе быть растоптанной. Не запятнает историю их династии. Не потянет за собой на дно семью, как Джетенопикс. Не сделает нищим свой секьяр.

– Я не смогла бы так поступить со своим отцом, – добавила Чира более мягким тоном. Ее взгляд на секунду потерялся в пустоте, – чтобы моя смерть обрушилась на него из-за одного неправильно сказанного слова не в том месте и не в то время.

Брови лересы удивленно взлетели.

– У тебя есть отец?

Чира фыркнула.