Корона из золотых костей

Моей кожи коснулась легкая волна ярости, углубив пульсацию в груди, и губы прислужницы скривились от отвращения. Это было мимолетно. Вряд ли она это осознала, но я заметила.

– Но это неважно, – продолжала она. – Она поставит всех выходцев охранять его. Она поручит ему присматривать за вашим королем.

Я поняла, что она имела в виду принца.

– Тебе к нему не добраться. – она опустила лук и расслабила плечи. – У тебя не будет никаких шансов, если только ты не принесешь с собой огонь богов.

По мне пробежал холодок. Я уставилась на нее. Огонь богов? Она поймала мой взгляд и, сделав шаг назад, произнесла:

– Уверена, мы еще встретимся.

– Встретимся.

* * *

Я сидела в деревянном кресле в охотничьей хижине, куда Кастил принес меня после того, как с большим риском спас мне жизнь, и смотрела на кровать.

Там лежала Тони – слишком бледная, она едва дышала. Я пыталась ее исцелить. Пыталась, как только вернулась в лес. Тогда мой дар вспыхнул, рана закрылась, но Тони не очнулась. Я попробовала еще раз, когда мы остановились на полпути. Как только мы приехали в хижину, я положила руки на ее горячую кожу, но Тони не очнулась, и темные вены распространялись вверх по ее горлу.

Мы ехали через Пустоши и прибыли в охотничью хижину с наступлением ночи. Нам пришлось остановиться. Все устали, а Тони… Я не знала, что с ней не так и чем ей нанесли рану, с которой мой дар не справился, лишь заживив кожу.

Я вспомнила стрелу прислужницы. С наконечником из тенекамня. Такое же оружие было у моей мамы той ночью, когда на постоялый двор нагрянули Жаждущие. С таким оружием были похоронены божества, и его же держали солдаты-скелеты. Я не могла вспомнить, какое оружие было у гвардейцев. Я тогда уничтожила тех, кто стоял передо мной. Но прислужница сказала, что оно уложит меня на какое-то время. Я взглянула на Тони. Мог это быть тенекамень? Не потому ли мой дар срабатывал только до определенной степени?

Я посмотрела на свою руку. Перевернула ладонью вверх и в свете свечи увидела мерцающий брачный отпечаток. Я закрыла ладонь и зажмурилась от жжения в глазах.

Я не плакала.

Я хотела. Хотела поплакать по Йену. Поплакать по Лире. Поплакать по Тони, опасаясь, что она больше не откроет глаза. Хотела поплакать по Кастилу, потому что знала, с чем он столкнется. Трудно представить, что он будет думать и чувствовать, зная, что брат не только предал его, но еще и стал одним из его тюремщиков.

Пока мы приближались к Атлантии, гнев возрастал с каждой милей. Если бы мы знали правду, кто королева на самом деле, мы бы лучше подготовились. Мы бы понимали, что она не может быть Вознесшейся. Мы бы понимали, что можно ждать чего угодно. Но вместо этого мы отправились на встречу, стреноженные ложью. Я ни секунды не верила, что Элоана не знала правду. Возможно, знал даже Валин. Сведения, что они утаили, могли бы все изменить.

Потому что уже все изменили.

Из размышлений меня выдернул тихий стук. Я поднялась и скованно подошла к двери.

Там стоял Киеран.

– Не могу уснуть. И никто из нас не может.

За его спиной виднелись фигуры, сидящие вокруг небольшого костра. Он бросил взгляд поверх моего плеча.

– Как она?

– Все еще спит.

– Знаю, что ты не спала.

Я покачала головой и вышла на прохладный ночной воздух, закрыв за собой дверь. Бросив взгляд на согнутые деревья, я вместе с Киераном подошла к остальным.

Вонетта подняла голову, когда я села рядом. Она предложила мне фляжку, но я покачала головой. Я уже извинилась перед ней и Киераном, но чувствовала, что нужно сделать это еще раз. Я открыла рот.

– Не надо, – перебила она. – Знаю, что ты хочешь сказать. Нет необходимости. Я понимаю. Мы все понимаем.

От сидящих вокруг костра послышалось согласное бормотание. Я взглянула на Хису, потом на Делано и наконец на Нейлла.

– Он жив, – резко сказала я. – Она его не убьет. Ведь она думает, что может использовать его, чтобы контролировать меня – контролировать Атлантию.

Они закивали, но я почувствовала от них облегчение. Им нужно было это услышать. А мне нужно было это сказать.

– Кто-нибудь знает что-то о тенекамне, который был у прислужницы?

– Я слышал, что она сказала, – отозвался Киеран.

– Как ты думаешь, это им нанесли рану Тони?

– Не знаю. – Хиса провела рукой по голове. – Она смертная. Мне не доводилось видеть смертных, раненых тенекамнем. Что-то подобное могли видеть целители из Эваемона или кто-нибудь из старых Старейших.

Я подумала об Уилле и ее дневнике, и следующий вдох причинил мне боль.

– Каков план? – спросил Эмиль.

Вонетта дала ему фляжку. Он отпил.

Мы не говорили о планах по пути из Дубового Эмблера. Мы вообще ни о чем не говорили, но я много думала – о том, что сказала Избет, и даже о том, что утверждала герцогиня в Пределе Спессы, а также что мне поведала прислужница.

Хотя я отказала Избет, она полагала, что все встало на свои места. У нее в плену принц, а теперь еще и король Атлантии. Она нашла способ управлять мной и, как она считала, – управлять Атлантией. Как и заявляла герцогиня Тирман, я преуспела там, где королева потерпела неудачу.

Но они ошиблись.