Корона клинков

— Вот именно. Вашего десятника стоило зарезать четырежды за то, что он поднял руку на нашего прелюбопытнейшего старикана. Честное слово, — легат быстро проглядывал бумаги на столе, — я почти благодарен господину Меллорну за расправу, мне было бы трудно удержаться и собственноручно не придушить идиота-Арония.

Пергаменты, исписанные хорошо поставленным ученическим почерком, содержали сочинения на разные темы, причём все ошибки были аккуратно выправлены и подчёркнуты. «История Северных войн», «Законодательные основы императорской власти в Лирийской империи», «Деревья, животные и гады Сциллии», — прочёл Осокорь. Прочие бумаги содержали решения задач по начертательной геометрии, сочинения на общефилософские темы и ряды неправильных лирийских глаголов. Легат подумал, что травник очень уж серьёзно относился к обучению своего питомца, слишком серьёзно для сироты без роду и племени, подобранного по его же собственным словам на торной дороге. Он усмехнулся, сравнивая всю эту роскошь с тем, как учился сам. Да, в то время он пергамента в руках не держал. В бесплатной публичной школе все от малышей-первогодков до старшеклассников писали на дощечках, залитых дешёвым дрянным воском постоянно размягчавшимся от жары. Даже детки состоятельных родителей, которым в подражание патрициям специальный раб носил все школьные принадлежности, включая корзинку с завтраком, не спрягали неправильные глаголы на пергаменте. Конечно, пиша по воску, невозможно научиться такому элегантному почерку, какими были исписаны большинство листов на столе. Чертовски любопытно знать, зачем понадобилось учить мальчика староэльфийскому? На столе нашлось немало страниц, исписанных на этом языке.

Да, господин Второй консул, вы, похоже, знаете обо всем этом куда больше, чем говорите, — подумал легат, — но ничего, нам не привыкать. Сами с усами, подумаем, поломаем голову, соберём воедино все факты, оговорки и умолчания и сообразим, что к чему.

— Тут будто патрицианского сынка обучали, — заметил Лергий, присоединяясь к осмотру, — эвон сколько дорогущего пергамента на школярские писульки извели.

— Возможно, рядовой, вполне возможно. Но сие не нашего с тобой ума дело. Собери-ка лучше все бумаги и смотри, чтобы ни одна не пропала. Упакуй как следует, мы их с собой захватим. А я пока комнатку осмотрю до конца.

Возле глухой восточной стены стояло ложе, с военной тщательностью застеленное добротным шерстяным одеялом. Оно легата совсем не заинтересовало. Сундуки и шкафы у противоположной стены хранили обыкновенную одежду. Зато всю западную стену занимали книжные полки. Качество и подбор книг на них могли соперничать с собраниями многих столичных библиофилов. Старинные рукописные книги в тубах занимали несколько верхних полок. Ниже богато изданные фолианты соседствовали со скромными томиками с деревянными крышками, имелись и уж совсем простые книжицы, которые без труда можно купить на любой ярмарке в большом городе. Но подбор! Осокорь просматривал шелестящие страницами сокровища и думал, что лет двадцать назад заложил бы свою бессмертную душу за право владеть некоторыми из них.

— Экселенц, — позвал Лергий, я тут кое-что интересное нашёл.

Осокорь с сожалением поставил на место «Иллюстрированный бестиарий» и подошёл к помощнику. Тот с гордостью демонстрировал замечательную верёвочную лестницу со шлифованными перекладинами из бука.

— Она под столом схоронена была. Один конец к подоконнику приделан накрепко.

— Ловко придумано. — Легат подёргал толстый витой шнур. — Держу пари, длины лестницы как раз должно хватить, чтобы спуститься к озеру. Ты, Лергий, с водой в каких отношениях? Плавать умеешь?

— Я — сциллиец, — гордо ответил парень, — вырос на побережье. Мне не то, что озеро, море — лучший друг.

— Отлично, тогда раздевайся и марш в окно. Наше предположение проверить надо, в порядке, так сказать, следственного эксперимента. Да ты не тушуйся, в нашем сыскарском деле не то, что в озеро, в выгребную яму за уликами полезешь.

А Лергий и не думал тушеваться. Он с военной собранностью разделся, сбросил лестницу вниз, спустился и практически без всплеска вошёл в воду. Пока Лергий плавал, широко взмахивая загорелыми руками, Осокорь вышел во двор, где в тени сидели остальные солдаты.

— Берите половину людей и деревню, — приказал он главному в их маленьком отряде, — выясните, кто, где и когда видел внука травника последним. И ещё позаботьтесь взять подводу. Нужно покойников в город доставить.

Когда солдаты выводили коней, добавил:

— Сообщите местным, что травник умер, пускай похоронят старика. Но только позже. Мне не нужны тут посторонние.

А по дорожке уже бежал Лергий.

— Справа берег отлогий, хоть дно илистое, но выйти можно спокойно, — докладывал он, страшно довольный удачно выполненным заданием. — А не могло так выйти: мы в дом, травников же мальчишка — в окно, в воду, и был таков. Старикашка изгалялся над нами, будучи совершенно уверенным, что нам никого не найти.