Корона клинков

— О чём и я толкую, — Брэк с энтузиазмом подхватил нить разговора, переехавшего в финансовую плоскость, — чего зря важных людей беспокоить? Я штраф за отрока прямо вам уплачу, так сказать, из рук в руки. Коли виноват, справедливость будет восстановлена, коли нет, вы не в обиде. А то его всё равно отпустят, а вам нагоняй выйдет, мол, нечего всяких мелких воришек к судье волочь. Давайте, господа легионеры, без стеснения назовите сумму штрафа, и разойдёмся по-хорошему.

— И то дело, — подал голос хозяин лавки, — я тоже за паренька поручиться готов.

В воздухе повисло молчание, только жирная синяя муха надсадно жужжала, попав в паутину над открытой дверью во внутренний дворик. Там безмятежно светило солнце, и важно расхаживали белые куры. Казалось, в душе легионеров жадность вот-вот должна взять верх над слабеющим чувством долга, но старший из военных, тот у которого не хватало зубов, сказал зло и коротко:

— Берём мальчишку, не видишь разве, какие у него глаза? Упустим голубоглазого, центурион с нас шкуру спустит и наизнанку вывернет.

Он выхватил свой короткий армейский меч и наставил его на Брэка:

— Взятку предлагаешь, сукин сын, взятку солдату его величества императора, да ещё при исполнении, во время несения службы!

Чувствовалось, что невозможность взять предложенные деньги резко ухудшила отношение к тому, кто их предложил. Тем временем второй солдат его величества, так же огорчённый противоречием между природной человеческой алчностью и воинской присягой, грубо схватил Аэция захватом локтя за шею. Ситуация не то, что осложнялась, она рушилась на глазах, стремительно приближая синеглазого эльфа из клана Меллорнов к плохому варианту.

— Ты тоже отправишься с нами, доброхот, — беззубый выразительно качнул мечом, давая понять, что в случае чего пустит его в ход.

Его ошибка заключалась в том, что он стоял слишком далеко, и чтобы дотянуться до противника своим коротким широким мечом, ему потребовалось сделать целых два шага. Этан Брэк подумал, что жаль будет лишиться пары метательных кинжалов, забрать которые у него просто не будет времени. И тут взгляд эльфа упал на хлебные ножи — обязательный атрибут сколько-нибудь солидного торговца. А ведь ножи подойдут. Брэк проворно схватил их. Неуловимым резким движением он метнул один в старшего легионера, метнул своим собственным приёмом, который хорошо знали враги во время войны. Массивный нож с пижонской костяной рукоятью вращался в горизонтальной плоскости. Отточенный острый кончик лезвия вспорол кожу на шее беззубого, сила полёта вогнала его глубже, заставляя поворачиваться уже в сопровождении шлейфа алых капель. Тонко, по-бабьи, завопил хозяин хлебной лавки. Он не мог отвести взгляда от взрезанной шеи солдата, вспухающей пенной волной крови.

Почти одновременно с первым броском Ясень коротко крикнул:

— Аэций, пригнись!

И второй нож просвистел в воздухе. Мальчик послушно дёрнулся вниз, поэтому не мог видеть, как безобидная кухонная утварь вонзилась в глазницу легионера так быстро, что тот не успел даже вскрикнуть. Хватка ослабла, а на макушку Аэция потекло что-то липкое и тёплое. Когда хозяин прекратил, наконец, визжать, тишину в хлебной лавке нарушала только жужжащая муха.

— За мной, — скомандовал эльф, одним прыжком перемахивая через прилавок, — скоро здесь будет слишком много солдат, а мне нечего сказать им по поводу смерти товарищей.

Принц, выпачканный кровью, покосился на мертвецов и, стараясь не наступать на раскинутые руки, последовал за странным незнакомцем.

Торки, маявшийся ожиданием на улице, услыхал вопли хлеботорговца и мгновенно сообразил, что события пошли отнюдь не самым благоприятным образом. Он не стал медлить, быстро сорвался с места, и, миновав переулок, пошёл прочь с видом человека, который очень торопится по важному делу.

Ясень подобрал полы халата и бросился через двор напрямик, распугивая разморённых жарой кур. Аэций не отставал. Они перелазили через заборы, топтали какие-то грядки под визгливые ругательства разъярённых владелец посадок, валили шесты с вывешенным для просушки бельём. В одном из дворов на них бросилась здоровенная пастушья собака. Хорошо ещё, что злобная псина сидела на цепи и не могла дотянуться до беглецов, сколь ни старалась. Из последнего дворика, в котором не оказалось ни собак, ни крикливых хозяев, они вышли, спокойно отворив покосившуюся калитку. Эльф велел накинуть мальчику свой священный плат, чтобы скрыть перепачканную чужой кровью одежду. Они шли быстро и молча. Ясень избегал людных улиц, примыкавших к центру города. Никем не замеченные они оказались в кривых, залитых помоями переулках, где селилась беднота. Чувствуя себя в относительной безопасности, Аэций замедлил шаги и обратился к своему странному спутнику:

— Я бы очень высоко оценил, если бы вы, сударь, взяли на себя труд объяснить мне, что случилось.