Корона льда и лепестков

Я беспокоилась за тех, кого оставляю. Я скучала по хорошим временам, проведенным с ними. Вот тут-то меня и накрыло болью. Я так ушла в себя, что не заметила, куда привез нас келпи, пока он не остановился.

Тыч простоял достаточно долго, чтобы я успела полюбоваться идеальной беседкой из ивовых прутьев, увитой сиренью и глицинией, – пурпурные гроздья перемежались снежными цветками, крохотными и невозможными в здешнем мягком климате. Впрочем, было ли что-то невозможное в царстве фейри? Они же тут.

В центре беседки стояла кровать, заправленная шелковыми простынями и усыпанная лепестками.

Красиво.

– А ну слезли на хер! – Тыч взбрыкнул, отправив нас в полет.

Я свалилась прямиком на Лана, и тот закряхтел.

– Прости. – Я скатилась с него и встала. – Так и знала, его манеры рано или поздно должны были превратиться в тыкву.

Тыч замолотил копытами по земле, которая начала под ним размягчаться.

– Я сделал, как ты просила!

Земля снова затвердела, и Тыч побрел прочь, сверкнув задом и пукнув так смачно, что я невольно отшатнулась, несмотря на расстояние.

Присев на корточки, я дотронулась до земли и обратилась к Андерхилл, тихонько, чтобы Лан не услышал:

– Сколько бы нам ни было отпущено, благодарю тебя.

Все тело будто закололо иголочками, магия Андерхилл заскользила по мне золотыми завитками. Там, где меня касалась ее сущность, кожа начинала светиться. Грязь и копоть исчезли, моя одежда превратилась в тончайшее платье. Сквозь светло-пурпурный оттенок пробивались всполохи золота, прямо как магия царства фейри. Такой наряд нужно не носить – только снимать. Я провела пальцами по полупрозрачным юбкам, изумляясь тому, что они струятся, словно вода. Я будто касалась чего-то совершенно невесомого. Будто я уже обнажена.

Неужели Андерхилл действительно за меня болела? Потому что сейчас она казалась той еще сводницей.

Я подняла взгляд – и резко втянула воздух. Напротив меня стоял Лан, облаченный в полосу ткани, достигавшую середины бедер. Эдакий фейри-олд-скул. Мне нравилось. Рубиново-красный цвет подчеркивал рельефное тело. Волосы Лана были убраны назад, и казалось, что каждая черта его лица подсвечена пламенем. Возможно, оно пылало у него внутри.

И я была готова сгореть.

Льнуть к его огню, насколько хватит сил.

Грудь Лана вздымалась и опускалась слишком быстро, пока мы рассматривали, впитывали друг друга.

– Ты богиня, – прошептал он. – С трудом верится, что это все взаправду.

– У меня те же ощущения. Только ты не столько богиня, сколько бог, – лениво улыбнулась я, заставляя себя отбросить все страхи и тревоги.

Это наше время. С благословения Андерхилл, я приму его целиком без единого сомнения.

Я шагнула к Лану, а он – ко мне. Потом еще. И еще, пока мы не соприкоснулись кончиками пальцев, каждый из которых обожгло бурлящей силой. Наша магия взметнулась, разрослась, танцуя, как когда-то в убежище изгоев. Свернувшись кольцом, две магии затянулись на наших запястьях браслетами. Легкое извращение, но приятное.

Внизу живота разлился жар.

Я переплела наши с Ланом пальцы, держась за него как никогда крепко.

– Вот как всегда должно было быть, любовь моя.

И Лан наклонился, чтобы меня поцеловать.

Видит богиня, я ужасно этого хотела, но не смогла устоять.

В последний момент я повернула голову, и Лан поцеловал мое закрытое веко, надавив губами на глазное яблоко. Одно напряженное мгновение он стоял, сбитый с толку. А я улыбалась, прекрасно зная, что его разум сейчас удивляется странному ощущению под губами и пытается осознать, что произошло.

Не сдержавшись, я взорвалась хохотом.

Лан отстранился и вытер мне веко, качая головой и смеясь вместе со мной.

– Никогда не забуду тот день. Я поверить не мог, что ты попыталась меня поцеловать, и я… я был рад, хотя и понимал, что должен тебя отчитать. Но поцеловать прямо в глаз! – Лан засмеялся громче, в глазах заплясали радужные искорки. – Я лелеял это воспоминание в самые мрачные моменты жизни. И всегда буду. Может, все закономерно, и наш первый поцелуй был таким странным, потому что в глазах мира мы очень странная пара.

Я провела пальцами по его щетине, и сердце чуть не вылетело наружу, сделав кульбит.

– Это было идеально. Тогда я так не считала, а теперь да.

Зарычав, Лан прижал меня к своей груди, заставил умолкнуть пристальным взглядом. Завел обе мои руки за спину, сжал запястья, разжигая во мне пламя.

– Какая дерзость со стороны королевы, – тихо произнес он. – Неприличная, я бы сказал.

Я захлопала ресницами.

– И как ты поступишь? Отшлепаешь?

– Если только взмолишься, – прошептал Неблагой.

И, будь я проклята, мои ноги ощутимо подкосились. От низа живота прокатился огонь, забираясь глубже, наполняя меня желанием, томлением, которое мог излечить лишь Фаолан.

Держа мои запястья одной рукой, второй Лан гладил мою спину. Провел кончиками пальцев по ключице, проследил дорожку вверх по шее к подбородку. Каждое прикосновение было щемяще нежным для воина, мужчины, обученного сражаться, убивать и вечно быть непреклонным.

Лан обращался со мной так, словно от малейшего неосторожного прикосновения я сломаюсь, а ведь у меня не меньше шрамов, чем у него.