Корона льда и лепестков

Я придвинулась поближе к теплу и зацепила ногами плотный черный плащ. Рядом с ним, аккуратно сложенным, лежала трость.

– О, униформу мне тоже доставили.

Лан обернулся.

– Думаю, для фейри важно продолжать безоговорочно верить Жрице, м?

Видимо. Договариваясь с Истиртериасом, Жрице пришлось всего лишь пожертвовать глазом, чтобы сохранить равновесие и занять свой пост. Существенно меньшая жертва, чем ту, которую пришлось принести мне. С другой стороны, наверное, времена были проще.

Просмотрев путь прежней Жрицы, я увидела, что он всегда был конечен. Она потеряла мужчину, в котором нуждалась для укрепления силы. Не сразу, но в самом начале. После этого каждое открытие портала высасывало ее сущность, заставляя ее стареть и приближая день смерти.

Я проследила узенькую тропинку, соединявшуюся с широченной тропой – той, которую я только что прошла. Мое сердце сжалось. Жрица выбрала скорую смерть, чтобы мне помочь. И ее путь в какой-то момент вплавился в другой, тот, что принадлежал моей матери. Однажды Жрица помогла Елисаване. У меня округлились глаза. Парные клинки, подсказки через Лана, игрушка-головоломка. Все это – дело рук Жрицы. Но даже тогда она могла выжить. Но когда она помогла мне по-настоящему, вместо того чтобы оставаться беспристрастным наблюдателем, именно тогда она и выбрала скорую смерть.

Или, может, это было милосердие к себе.

Ее судьба была мне предостережением, чтобы не обольщалась присутствием Лана. Да тут я и сама прекрасно все понимала вообще-то.

Я расстелила плотный плащ перед костром.

– Иди сюда, – негромко позвала.

Лан подсел ко мне, и некоторое время мы просто смотрели на уверенно разгорающийся костер, подпитывая пламя. Когда тепло расползлось до стен, лизнув холодный камень, я встала на колени.

Темно-радужные глаза внимательно наблюдали, как я вытаскиваю шнурок из своих волос. Где бы мы только что ни были, моя кожа сияла, а темно-каштановые волосы блестели. Шелковистые пряди скользнули по моим плечам, мягко свиваясь на груди.

Мы дышали в унисон, глядя друг на друга, и последние отчаянные месяцы, полные неопределенности, вмиг забылись. Я потянулась к пуговицам своей туники, медленно их расстегнула.

Впервые ощутила намек на благодарность за то, что нас прервали в Андерхилл. Если бы мы тогда сблизились, третьим лишним стал бы страх.

Нам бы не удалось по-настоящему остаться наедине.

Я стянула с себя тунику, и она с мягким шелестом упала на землю. Грудь поддерживало плотное бандо, я взялась за его застежку. Отбросила полоску ткани на тунику, и Лан сглотнул.

– Ты прекрасна, Алли, – хрипло прошептал он.

И пусть я всегда считала себя больше воином, чем красоткой, под его взглядом я и правда чувствовала себя богиней. Я улыбнулась и оседлала его колени.

Его ладони тут же легли мне на бедра, скользнули вверх по бокам, мягко задевая ребра. Пока Лан меня исследовал, я принялась за его тунику, обнажая крепкую грудь и рельефный живот.

Лан аккуратно провел по моей груди и тихо зашипел, когда соски затвердели, отзываясь на его ласку. Я отшвырнула его тунику прочь, и он вновь стиснул объятия, обхватывая губами один сосок.

Несмотря на тепло от костра, вокруг все еще было достаточно прохладно, и прикосновения его рта и языка казались обжигающе горячими. Я ахнула, когда Лан слегка потянул самый кончик зубами, дернула бедрами, поведя их по кругу от бессознательного желания. Лан поцеловал меня в ложбинку между грудями, перешел к другому соску. Я дала волю рукам, оглаживая его спину и плечи. Запустив пальцы в его темные волосы, я сжала пряди, когда он легко прикусил мою чувствительную кожу.

Индиго прошелестело по моим ладоням, смешиваясь с его магией множества оттенков.

Я вжалась в стояк Лана, и он крепко стиснул мои бедра, поднимая голову.

– Я тебя люблю, Алли, – прошептал он с затуманенным взглядом.

Я провела кончиками пальцев по его подбородку и губам.

– Я тоже тебя люблю, Лан. Поверить не могу, что у нас все получилось.

Что теперь мы можем быть вместе.

Склонившись, я приникла к его губам, и наша сила вырвалась наружу приливной волной, сотрясая саму землю. Но меня больше ничего не волновало, пока мы целовались, медленно, крепко. Прикосновения Лана, однако, были мягкими. Рука скользила по моим волосам, кончики пальцев проходились по ложбинке позвоночника, большой палец дразнил соски.

Подхватив, Лан уложил меня на расстеленный толстый плащ. Он стащил ботинки, снова поцеловал, прежде чем оседлать теперь уже меня. Стянул вниз штаны, целуя открывавшуюся кожу, потом бросил на меня взгляд и провел языком по нежным складочкам.

Я дернулась, неосознанно пытаясь развести ноги.

Но им мешали не до конца снятые штаны и Лан.

– Долой одежду, – настаивала я, ерзая.

В ответ Лан прижал мои запястья к земле и вернулся к прерванному занятию. Он снова исследовал меня языком, проникая насколько можно из-за сдвинутых ног, снова приподнимался широкими мазками, заставляя отчаянно жаждать для него раскрыться.

Вверх и вниз. Я могла лишь слегка приподнимать бедра, мечтая задержать его язык в самой важной точке еще хоть на полсекундочки.