Корона льда и лепестков

Подхватив меня под зад, Лан помогал мне покачиваться на нем. Наши сердца бились в унисон, дыхание мешалось. Сплетенные магии сияли суперновой, которую наверняка можно было увидеть и ощутить на многие километры вокруг.

Я двигалась все быстрее, постанывая каждый раз, когда член проникал глубже. Лан завел мои руки за спину, прижав запястья к пояснице, заставляя выгнуться. Я приподнималась и опускалась в бешеной скачке, на пути к удовольствию, которое ждало нас обоих. Он тихо застонал, прижимаясь лбом к моей груди.

Перехватив меня за локти, Лан резко двинулся снизу. Со стороны наши движения, особенно для людского взора, должно быть, выглядели дико.

– Лан! – взмолилась я.

Он взглянул на меня. Дикость ушла из его глаз, наши тела замедлялись.

Наше дыхание, биение сердец, полное осознание слияния, все разлетелось сотней слепящих осколков вместе с последним моим движением.

И индиго слился с радужно-черным.

И мы распались на части, чтобы навсегда быть вместе.

28

Возможно, мы провели в этой прекрасной и уютной пещере не одну ночь. Может, даже неделю, не уверена. Нагота превращала все дни и ночи в праздник чувственности.

В какой-то момент я все-таки пришла в себя. Моего лица коснулось тепло весеннего солнца, медленно и неторопливо пробуждая. Я повернулась в объятиях Лана, утыкаясь носом ему в шею и вдыхая его запах. От Неблагого пахло свежим снегом, соснами и сексом. Я лизнула его в шею и прикусила ухо, вызвав низкий стон.

– Уймись, женщина. Мне нужно поспать. – Лан крепче прижал меня к себе, и я тут же почувствовала бедром его твердый член, выдававший лжеца с головой.

Я улыбнулась.

– Просто наверстываю упущенное время, Лан. Годы воздержания, приходилось довольствоваться посредственными членами. Так жить нельзя.

Лан отстранился.

– Посредственными членами?

– В лучшем случае, – я скорчила рожу, но Лан нахмурился. – Тебе лучше тоже признаться, мой друг.

– Что у меня в жизни тоже были только посредственные члены?

Его улыбка была такой заразительной, что я захохотала.

– Нет. Что ты… короче, забей.

Прошлое должно остаться в прошлом, хотя я видела несколько тонких нитей, пытавшихся привязаться к пути Лана. Но они были слабыми и безжизненными по сравнению с любовью, которую он питал ко мне все годы, что мы провели порознь.

Лан перекатился на спину, а я пристроилась у него на груди. Мы грели друг друга лучше всякого огня. Я взглянула на выход из пещеры – и впервые по-настоящему задумалась.

– В какое время года мы сражались с Рубезалем?

Лан медленно провел рукой по моей спине и ягодицам, разглаживая немедленно появившиеся мурашки.

– Летом, а что?

Летом.

Снаружи пещеры распускались первые летние цветы, а последние весенние увядали. Невозможно! Я с трудом поднялась на ноги.

– Время. Оно разогналось как сумасшедшее с момента, как мы умерли.

Я принялась быстро натягивать на себя одежду, судорожно подсчитывая в уме. Нас не было целый год. Цинт так долго горевала…

– Нам надо идти!

Лан проворно оделся и протянул мне руку.

– Выдохни, Алли. Надевай свой плащ, бери палку для битья и открывай портал. Ты теперь Жрица. Можешь идти, куда захочешь и когда захочешь. И нет необходимости добираться туда бегом.

Я встряхнула длинный черный плащ и набросила ее на плечи. Вскинув руку, я призвала длинную трость с помощью магии, и она с громким шлепком ударила мне в ладонь. Я стукнула тростью о землю.

– Вот капризная… Ну как, меня узнают?

– Если бы я не видел, что ты накинула плащ, то подумал бы, что передо мной прежняя Жрица, – Лан поморщился. – Даже немного тревожно стало.

Он снова протянул руку. Я взяла его ладонь, и моя магия индиго вспыхнула, потянувшись к его темно-радужной. Тонкая золотая нить, вплетенная в нашу объединенную силу и тянущаяся к копью на спине Лана, крепко спаивала нашу суть.

Я прикинула, куда хочу попасть на Унимаке. Ответ пришел мгновенно.

Сосредоточившись на образе в сознании, я взмахнула тростью, и у входа в пещеру открылся небольшой портал. Мы с Ланом шагнули сквозь него вместе, и воздух вокруг нас изменился, потеплел. Унимак располагался к югу от Треугольника, и разница температур ощущалась даже здесь, на границе земель фейри. Я отпустила Лана. То, что находилось передо мной, предназначалось только мне.

И он с пониманием отступил. Я опустилась на землю у могилы моей матери, положив трость на колени. Согнувшись, я прижалась лбом к траве, вдохнула запах почвы, камней, соленого воздуха, и перед глазами замелькали детские воспоминания.

Моей матери пришлось пройти сложный путь, но она сделала это добровольно, понимая, что я смогу умилостивить духов, если буду достаточно сильной. Слезы навернулись на глаза, когда я смотрела на ее путь не как Жрица, а как дочь. Мама была полна решимости подарить мне детство, полное любви. Даже когда я не была ей родной по крови.

– Ты такая молодец, мама, – прошептала я. – Я всегда знала, что ты меня любила.