Корона мертвого короля

Паренек сидел, уткнувшись лицом в колени, рядом с лошадьми и на слова Шина реагировал только невнятным бормотанием. Временами он вздыхал, ежился, вздрагивал, но больше никаких признаков жизни не подавал, и молодой страж уже начинал беспокоиться за недавно обретенного приятеля.

О том, что видели внизу, товарищи рассказать ему уже успели, и Шин, изрядно впечатленный, представляя, насколько это зрелище должно было шокировать непривыкшего к ужасам жизни Антона, искренне сочувствовал ему, но как помочь, не знал. Тут, собственно, и сказать-то было нечего — все было ясно без слов, добавить ничего бы не получилось, да и утешительных выражений не находилось.

Подошел Ашет. Он, как и его спутники, уже успел немного перекусить, отдохнуть и, не намереваясь продолжать дождливой ночью путь, принял решение переждать непогоду в церкви. Решение это устроило всех, за исключением все того же Антона, которому находиться в таком жутком месте, рядом с кровавой пещерой, было нестерпимо страшно.

Охотник присел перед пареньком на корточки, и неспешно перевел взгляд на Шина.

— Он так и не ел?

Страж отрицательно мотнул головой. Стальной Аш не казался ему человеком, способным проявлять сочувствие, даже наоборот — ему чудилось, что поведение племянника Анатолия вызывает в душе охотника лишь раздражение.

Ашет глубоко вздохнул и, протянув руку, легонько встрепал светлые кудри юноши.

— Антон.

Парень медленно поднял голову и, шмыгнув носом, попытался изобразить вежливое внимание.

— Д… да, господи… дин…

— Ты не голоден?

Антон мотнул головой и, вероятно, считая разговор оконченным, не уткнулся в колени, но опустил взгляд, рассматривая мраморный пол. Охотник тонко улыбнулся.

— Что ж, хорошо. Тогда, быть может… ты все еще хочешь обучаться игре на флейте?

Эти слова на паренька произвели почти магическое действие. Он вскинулся; глаза его заблестели, а щеки порозовели; приоткрывшиеся губы тронула неуверенная улыбка.

— Вы научите?..

— Не за один раз, конечно, но начать учиться мы можем, — невозмутимо отозвался Ашет и, резко выпрямившись, приказал, — Вставай. Играть на флейте нужно стоя. К тому же, не помешает отойти от лошадей — резкие звуки могут их напугать, а вредить животным мне бы не хотелось.

Парень, определенно отвлекаясь от своих мрачных размышлений, мигом вскочил, облизывая в предвкушении губы и, оглядевшись, неуверенно шагнул ближе к кровавому кругу. Последний его по-прежнему напрягал, но находился, тем не менее, на достаточном удалении от их ставки, от лошадей и людей.

Учитель его выбор одобрил. Подойдя к кровавому кругу, Ашет повернулся и, достав из-за пазухи флейту, спокойно протянул ее своему юному ученику.

— Надеюсь, ты не забыл еще, как играть на дудочке, — спокойно произнес он, наблюдая, с каким благоговейным трепетом Антон принимает зачарованный инструмент, — Хорошо. Подноси мундштук к губам, и дуй, только не слишком сильно. Ураганного ветра нам довольно и за окном… Подожди! — заметив, что парень уже набрал воздуха в легкие, намереваясь весь его обратить в мелодию, охотник нахмурился, — Зажми две верхние дырочки, чтобы звук был чище. Дуй.

Резкий, визжащий звук, не похожий не только на мелодичные напевы флейты, но и вообще на музыку, разнесся по церкви. Люди занервничали; лошади заржали, заволновались. Пьетро, вскочив, поспешно ухватил поводья некоторых из них, успокаивая; с другими справился Барт.

Антон, краснея, опустил флейту. Ашет остался безучастен.

— Что ты делаешь?

— Дую, господин учитель… — виновато произнес паренек, — Так, как вы велели — зажимаю две верхние, вот… — он продемонстрировал собеседнику два своих пальца на верхних дырочках флейты, и оттопыренные все остальные.

Аччайо тихонько вздохнул.

— Переверни флейту. Так. Видишь отверстие?

Антон удивленно кивнул, разглядывая еще одну, казалось бы, лишнюю дырочку на флейте, расположенную почему-то позади нее.

— Видимо, на твоей дудочке такого не было. Зажми ее большим пальцем… Вот так. Остальные должны обнимать стан флейты, располагаясь над прочими дырочками, чтобы иметь возможность зажимать и их. Заднее отверстие всегда должно оставаться зажатым, иначе звук будет излишне резким и визжащим, не давая вывести мелодию. Не спорю — иногда, в некоторых мелодиях, палец с задней дырочки убирают, но это происходит лишь в случаях, когда требуется особенно приукрасить сложный мотив, и тебе пока к этому стремиться нужды нет. Итак, зажми заднее отверстие… Так, хорошо. Теперь две верхних дырочки. Дуй.

Парень, внимательно выслушав маленькую лекцию, серьезно покивав, опять сосредоточился и, проверив, что все пальцы располагаются на своих местах, осторожно подул.

На этот раз звук вышел значительно более мягким и мелодичным, никого не испугал, и даже лошади, хоть и пряли ушами, остались довольно спокойными.

— Продолжай, — заметив, что юноша собирается прекратить, учитель чуть нахмурился, — Зажми четвертую дырочку… Так, теперь отпусти… Третью… Да что у тебя с дыханием, ты совсем играть не умеешь?