Корона, огонь и медные крылья

Священник хмыкнул и поправил:

– Любимица Госпожи Судьбы. Жена птицы, мать птицы, благословлённая Костром.

Лицо Лаа-Гра снова дёрнулось.

– Что станет со страной? – спросил он почти зло. – Этот путь уже определён?

– Ворота будут закрыты и запечатаны, – по-прежнему безмятежно ответил священник. – Гранатовой кровью и жизнью любящего. Как всегда. Так что, пока безопасность страны в руках Тхарайя, я бы не беспокоился.

В зале зашушукались. Возлюбленный Советник покачал головой.

– Его называют Убийцей Войны, – заметил священник.

– Послушай, возлюбленный Нут, – сказал Лаа-Гра, с трудом переводя дыхание. – Ты сказал: «Гранатовой кровью и жизнью любящего». Что это значит?

– Гранатовая кровь должна пролиться, а жизнь любящего вытечет вместе с нею, – невозмутимо пояснил священник. – Принц, тут уже ясны почти все пути. Горная цепь Хуэйни-Аман останется нашим заслоном. Тхарайя сделает всё, что надо, хотя это может оказаться непростым. Что тебе ещё непонятно?

– Что значит «почти»?! – крикнул Лаа-Гра. – Что неясно?!

– Я вижу, что будет, – ответил священник. – Но я не вижу как. Вот и всё. Я вижу, что ворота будут закрыты и запечатаны, но не вижу, как это произойдёт и как выполнятся условия. Знаю только, что они выполнятся. Больше я ничего не могу сказать.

С этими словами он повернулся, чтобы уйти.

– Тхарайя вернётся? – выкрикнул горбоносый усатый принц, чьего имени я не знала.

– Не знаю, – бросил священник через плечо. – Я не сочиняю песен. И я не вижу частностей, я вижу только метки на костях Нут.

Он пошёл к выходу, и никто не посмел его остановить.

Я смотрела вслед священнику и пыталась увидеть свет истины в этих довольно тёмных пророчествах. Всё это было страшно похоже на мои худшие опасения. Умри за страну. Умри за Лаш-Хейрие, за Гранатовый Дворец, за братьев, за жену и ребёнка, которых пока не удалось убить – только умри.

Оказывается, твоя смерть – необходимое условие победы. И уж наверное, твоя смерть – необходимое условие спокойствия и процветания. Ты – птица, не человек. Ты умрёшь в полёте, как птица. Ты умрёшь.

Серый туман сгустился перед моими глазами, а звуки вдруг резко отдалились, отозвавшись дробящимся эхом. На миг реальными стали только руки Шуарле, поддержавшие меня, и его шёпот:

– Твой сын, Лиалешь! Не смей быть слабой, принцесса!

Я тяжело встряхнула головой, пытаясь сбросить слабость, как путы. Лаа-Гра где-то на другом конце Вселенной спросил:

– Вы убедились, маловерные? – И его голос вызвал у меня тошноту, но тут рядом заговорила Раадрашь.

Она сдёрнула платок с головы и замахнулась рукой с разведёнными пальцами – знакомым мне жестом:

– Земля тебя покроет, Лаа-Гра – а за рекой встретят с радостью! Смотри на меня, на принцессу ядовитых птиц, смотри! У меня есть отец, который назвал Тхарайя сыном, и есть братья, которые и для Тхарайя братья! А у моего отца есть крылатые подданные, лучшие бойцы на свете!

– Закрой лицо, демоница! – крикнул молодой принц, стоявший у самого трона, но Раадрашь расхохоталась:

– Хорошо, что ты позвал возлюбленного Нут, Лаа-Гра! Теперь я знаю, что врата для мертвецов открыты настежь, а Хуэйни-Аман больше не незыблемый оплот! Я полечу сказать это моим родичам! А ещё скажу, что вероломный брат моего мужа нарушил его права, попрал честь и верность, послал грязных убийц к его женщинам и посягал на убийство его единственного сына! Как ты думаешь, что они ответят?!

Она выпалила это разом и остановилась перевести дыхание. В зале воцарилась мёртвая тишина.

– Твои родственники и вассалы обмочились от страха, – насмешливо сказала Раадрашь. – Они поняли, что ты зовёшь войну с государем птиц! Тебе это по нраву, ты, птица только по имени?!

Принц Орёл, подумала я, ах да… Господи, война… ещё одна война… О чём она говорит? Маленький Эд вертелся и хныкал на руках у Сейад, и это странным образом мешало мне сосредоточиться.

В следующий миг что-то вокруг произошло, и призрачная рука одного из близнецов взяла из воздуха у самого горла Раадрашь метательный нож. Я догадалась, что Лаа-Гра, вероятно, сделал знак кому-то из своих воинов; не знаю, успела бы Раадрашь увернуться от ножа, но полагаю, что вероятнее – не успела бы.

Мы живы благодаря теням. Только благодаря теням.

– Ты, убийца! – закричала Раадрашь, но я скинула, наконец, это серое оцепенение и поймала её руку:

– Сестра… остановись.

Она обернулась, сверкая прекрасными злыми глазами:

– Что?! Я…

– Раадрашь, мы пока не будем говорить о войне, хорошо? – сказала я как можно громче. – Мы с тобой вспомним, что Ашури принадлежит нашему драгоценному мужу Тхарайя, настоящему государю, а Тхарайя не хотел бы войны с птицами, правда?

Теперь принцы слушали меня. Нур-тийе даже подошёл поближе. Я подняла край платка с плеч Раадрашь и накинула ей на голову. Раадрашь, как видно, поняла и замолчала, прикрывшись снова, но её смирения было мало для нашей безопасности, и мне пришлось продолжать говорить.