Корона в огне. Пылающее сердце

Отчуждение и чувство невероятного, мучительного одиночества терзали мою бедную душу беспощадно. Быть отвергнутой оказалось не просто больно, но еще и ошеломительно стыдно. Меня будто оглушили чем-то, и я никак не могла прийти в себя. Словно в голове все еще стоял гул от удара, мешающий снова видеть краски, слышать пение птиц и различать тонкие ароматы удивительных цветов. Иногда казалось, что я забыла что-то важное в том самом месте, где мне разорвали сердце, что-то, что наполняло меня радостью и любовью ко всему живому.

Так странно, что человек может выборочно забывать те ужасные вещи, что с ним случились. Например, как только мазь подействовала, и кроме зуда меня ничего не беспокоило, боль в спине забылась. Просто ушла, словно ее и не было. Воспоминания о Пристанище и крысятнике Крайма таяли, потому что Кастор не давал мне в них погружаться. Внутреннее тепло, которым он щедро одаривал меня, ложилось бальзамом на душу. Рядом с ним было легко не поддаваться грусти и унынию. Однако боль от одного его резкого слова, занозой засела в сердце и при каждом взгляде на Кастора она начинала ёрзать, превращая мою жизнь в пытку. Все эти ужасы, что я испытала в Шитаэлле, меркли в сравнении с мыслями о том, что я впервые полюбила, но оказалась не нужна.

Оставшиеся два дня я мечтала дойти до Лунного города как можно скорее и распрощаться с моим мучителем и в то же время страшилась этой минуты. Разве так бывает? Как можно так страстно желать чего-то и одновременно не желать?

Как бы ни было больно, тоскливо и стыдно, у меня не получилось устоять и не воскликнуть восхищенно, когда столица Заэрона возникла передо мной. Лунный город, оказывается, не зря так назывался. В этот момент мне очень не хватало знаний Кастора, его интересных рассказов и пояснений. Город был небольшим и располагался прямо в чаще леса. Каменные дома заросли густым темно-зеленым мхом, а красные крыши покрывала листва, падающая с высоких деревьев. Кроны были словно повернуты к центру, смыкаясь над столицей. От этого создавалось впечатление вечных сумерек. Несмотря на то, что вошли мы в город в разгар дня, здесь царил полумрак. Сквозь густые кроны я смогла рассмотреть луну.

— Поразительно, — прошептала я, засматриваясь на эту красоту и на мгновение, возвращаясь к себе прежней.

— Здесь луна никогда не сходит со своего места, — осторожно проговорил мужчина. Словно он боялся, что я сейчас начну драться или что-то вроде того. Не дождавшись агрессии с моей стороны, голос зазвучал увереннее. — Через какое-то время, жители города вывесят на своих домах причудливые фонари, в тусклом свете которых утонет весь город. Так они сообщают, что наступает ночь. В каждом фонаре вырезаны фигуры животных или контуры цветов и разнообразных листьев. Они отбрасывают тени, и улицы словно оживают. Это очень красивое зрелище. Ты полюбишь этот город.

Безусловно, все, что сказал Кастор необычно, но я довольно быстро снова потеряла интерес ко всему, что вижу.

Проходя мимо невысокого домика из серого, словно мокрого камня, я провела рукой по мягкому мху, а потом понюхала чудаковатый цветок, растущий в ящике на подоконнике. Но сделала я все это скорее по привычке, чем от желания все изведать и познать. Аромат заставил меня отпрянуть, а потом я начала чихать.

— Баций, — скривилась я, тщательно вытирая нос, хоть и знала, что это бесполезно. Теперь его пыльца заставит меня чихать несколько минут кряду.

— Слышащие с его помощью отпугивают насекомых, — пояснил Кастор.

Стало немного стыдно, что я не узнала эти довольно примечательные соцветия, но в Валесте и Форалле баций не растет.

— Мы пришли, — сказал Кастор и остановился у резной двери, на которой было написано имя хозяина. — На первом этаже его лавка с травами, а на втором жилые комнаты. Это и лавка и постоялый двор для уставших путников.

Мужчина уверенно толкнул дверь и вошел в дом. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Какое же смешное и странное сердце, оно тоскливо сжалось от осознания скорого расставания с человеком, который собственными руками его раздавил.