Корона в огне. Пылающее сердце

Феникс шёл быстро, не оборачиваясь, не говоря ни слова. Он погрузился в свои размышления и даже казался слегка подавленным. Неужели Таш дал ему понять, что он тоже уязвим? Моё любопытство только росло. Однако пришлось оставить эти мысли, стоило увидеть то, что творилось в городе.

— Ты же сказал, что на берег вышли всего два нерота, — в ужасе сказала я, как только догнала мужчину.

— Да, их было всего двое, — мрачно ответил он.

А мне казалось, что на Лютерт напала целая армия. Выжженных домов стало гораздо больше, повсюду слышались стоны и плач. Люди остались без жилья и пожитков.

— Почему мы не слышали? — пробормотала я вопрос, никому конкретному не адресованный.

— Потому что люди даже дышать боятся, как только видят неротов, — тихо ответил Таш, впитывающий в себя ещё и внутренние стенания жителей города. — Прежде их так не боялись на побережье.

— Прежде они не были опасны и не сходили с ума без своего куска земли, который у них отобрал король! — злобно процедила я сквозь зубы.

Феникс резко остановился, повернулся ко мне и схватил за грудки. Не сильно, но тряхнуло меня порядочно. Глаза мужчины полыхнули свирепым огнем, я даже поёжилась от страха.

— Иногда мне кажется, что ты сама себе враг, Кассиопея, — сказал он мне прямо в лицо. — Держи свои мысли при себе, твой друг всё равно их услышит, даже если ты не захочешь! Следи за языком, мы здесь не одни и не стоит рассчитывать на мою помощь. Есть вещи, над которыми и я могу оказаться не властен.

Феникс отпустил меня, и я попробовала отдышаться. Что-то с ним сегодня явно не так. Я повернулась к Ташу и заметила двух гвардейцев, с интересом наблюдавших за развернувшейся сценой. Интересно, они слышали мои слова или их просто заинтересовала перепалка между нами?

Я снова догнала буквально мчавшегося вперёд мужчину, подстроилась под его быстрый шаг:

— Как ты узнал, что Таш здесь?

— Я всё это время знал, что он идёт за тобой. То, что он нас нагонит, было вопросом времени.

— Я не знала, что вы знакомы.

— Мы не были знакомы, но я знаю кто он.

Ответы Феникса были короткими, резкими. Он не желал говорить, но делал это через силу. Зачем? Сегодня я его не понимала, не узнавала. Хотя стремительно меняться буквально на глазах и постоянно удивлять новыми подлостями — его талант.

— Ты читаешь мысли? — наконец, выдавила из себя вопрос, который на самом деле интересовал меня.

Феникс снова остановился, заглянул в мои глаза, и в этот раз я рассмотрела боль. Сокрушающую, неподдельную. Я захлебнулась волной собственных эмоций, моё сердце сжалось, дышать стало невыносимо.

— А ты бы этого хотела? — спросил он.

Хотела бы я? Ну уж нет! Тогда бы он узнал, как я мечусь и страдаю, как тяжело мне рядом с ним, как иногда, словно в забытьи, я вспоминаю того Кастора, каким он был год назад. Как я любила того мужчину, которым он был. Не знаю, что Феникс увидел на моём лице, но боль в его глазах только усилилась.

— Нет, я не читаю мысли, — сказал он и отвернулся. Только тогда я смогла снова дышать.

Феникс привёл нас в один из домов, в котором разместили пострадавших. Люди стояли, сидели и лежали повсюду. Сначала я растерялась, а потом увидела местного лекаря и тут же подошла к нему, предложив свою помощь. Пожилой мужчина посмотрел на меня с подозрением и хотел отмахнуться, но внушительный голос Феникса расставил всё по местам:

— Кассиопея талантливая травница, с ней вы справитесь быстрее.

Не знала, стоило ли радоваться подобной похвале. Работы и, правда, было много. Я варила травы, толкла, мяла, делала мази, припарки, компрессы. Ожоги, сплошные ожоги, а ещё травмы от упавших брёвен и каменных стен. Таш ушёл вместе с Фениксом. Солдаты короля разгребали завалы, помогали людям собирать остатки вещей, размещали потерявших жильё в свободных домах или там, где их готовы были принять горожане.

Гастин и несколько гвардейцев разыскивали неротов, но так и не нашли. К обеду мои руки болели, а спину ломило так, что разгибалась я исключительно со стоном. Но эта работа была мне по душе. Конечно, я не радовалась тому, что пострадали люди, двоих мы потеряли, но работать с травами очень любила. Они скончались в муках, которые я пыталась притупить одурманивающими отварами. Голоса умирающих всё ещё звучали в голове. Су не показывалась весь день, поскольку среди больных ей было не место, я отправила её с Фениксом. Пусть она была своенравной, но нюх пумы мог пригодиться. Она и мне подчинялась через раз, но по крайнеё мере не бросалась на гвардейцев Феникса и признавала его самого.

Все пострадавшие от неротов твердили одно и то же: о том, что люди воды выглядят иначе, о свирепости, которую никогда не проявляли и ужасе, который внушали. Слушая порой бессвязные речи жителей Лютерта, я погружалась в собственный страх. Если всего два нерота смогли натворить столько бед, что же будет, если они решат выйти наружу все сразу? Нехорошее предчувствие встало комом в горле.