Коронный разряд

— Видите ли, Ника, — мягко сказали ей с другой стороны, — так сложилось, что кроме денег команда-победительница получала весьма солидный приз…

— Я помню, — кивнула она. — Какое отношение это имеет…

— …и весь этот выигрыш, — оборвали ее, мерно продолжая свой рассказ, — команда отдала Максиму. Князья обещали построить для победителя гидроэлектростанцию и горно-обогатительный комбинат… Максим поменял их у князя Долгорукого на иные заводы и иные предприятия, если вам интересно… Но, помимо этого, было еще месторождение алюминия, ради которого и строились эти ГОК и ГЭС. Их, со своей стороны, предоставил цесаревич династии Рюриковичей, великий князь нашей империи. Только Максиму уже не нужна была эта руда, раз он не сможет сам добывать алюминий. Однако и обмен тут тоже неуместен — потому что в нем был не заинтересован сам принц… Тогда Максим отдал это месторождение владельцу обратно, с просьбой защитить маленький, но очень храбрый род…

Ника дернулась и не веря посмотрела на девочку.

— …который не побоялся встать против довольно мерзкого рода князей Голицыных и угрожать им ножом. Который спас его жизнь. Принц принял его подарок.

— М-ма-максим от-дал?.. — Ника вцепилась в чашку с чаем пальцами и одним глотком ополовинила ее.

— Ваш покровитель, столь высокий, что позволяет вашему роду существовать, — не Максим, а цесаревич Сергей Дмитриевич, которого он попросил. Беда в том, что князья весьма мстительные личности, и от блокады вас уже не мог спасти никто. Они же не нарушали просьбу принца, когда просто не хотели с вами работать… Но вы ведь, как доподлинно мне известно, не голодаете?

— Н-не голодаем…

— Вы живы и здоровы? Вы не гниете в канаве после визита убийц от взбешенных князей, которым очень был нужен любой виновник? Вас не полосуют на ломти в пыточных у Голицыных? Вы ведь счастливы, если прислушаться к себе?

— Наверное… — пошла кругом голова у Ники.

— А что до свободы рода… — иронично посмотрели на нее, — вам было достаточно сказать об этом Голицыным.

— Но нас бы убили…

— Зато все в империи точно знали бы, что эти трупы — свободный род! — с пафосом и с грустным весельем сказали ей.

— Н-но почему Максим сделал все остальное? Все, что было в Москве?! — стараясь не потерять нить, пошла в атаку Ника.

— Понимаете, Максим никогда не обидел бы вас сам, равно как не дал бы никому в обиду, — очень серьезно сообщила ей Катя. — Он как-то признался, что не понимает, как за него можно отдать жизнь. Он считает таких людей если не святыми, то очень важными для себя. Например, Света, которая пожертвовала собой, его защищая, почитается им чуть ли не матерью…

— Матерью? — с недоверием посмотрела Ника. — Но мама — она же одна!..

— У него два отца, четыре деда и как минимум три бабушки, — отмахнулись как от пустяка. — Подумаешь — две мамы…

— А я? Я чем провинилась? Я ведь тоже спасла ему жизнь!

— Верно, — подтвердили ей, разглядывая как непонятный, но очень интересный экземпляр букашки, — но вы с такой тщательностью, с такой методичностью начали доказывать Максиму, как вы сожалеете о том, что его спасли, что он тоже стал терять эти трепетные чувства в ваш адрес. Или вы не заметили, как с каждым вашим словом жизнь вокруг становится все хуже и хуже?

— Но он ведь мог сказать!

— А вы спрашивали, когда хотели взорвать подвал?

— Не взорвать!.. Просто эвакуация, утечка газа! Там датчики!

— Тем не менее разве вы хотели говорить? Для первой беседы Максиму пришлось сажать вас за решетку вместе с собой…

Ника облокотилась на стол и уронила лицо на ладони. Что-то пошло не так. Все пошло не так. Весь ее мир, вся выстроенная картина событий — все скрипело по швам, стремясь рассыпаться. Все уже рассыпалось.

— Сколько жизней ты должна ему, Ника? — спросил ее тихий и уставший голос. — А ты ему спасла только одну.

— Что же мне теперь?.. — столь же тихо спросила девушка.

— Нам нет до этого никакого дела, — последовал без промедления холодный и отрезвляющий ответ.

— Н-но… — удивилась она, подняв голову и посмотрев сначала направо, потом налево.

— И снова привет! — ворвались в этот краткий промежуток времени хлопок двери и довольный голос Максима.

От двери устало протопала Брунгильда, завалившись на свой коврик с видом: «Устала! Сколько можно! Завтра повторим».

— Привет! — замахали ему руками сестры.

И Ника тоже что-то вяло пробормотала, суетливо выпрямляясь и поправляя сбившийся локон.

— А можно воды?

— Да, конечно, — вскинулась Ника, подавая закрытую литровую бутылку минералки.

— Спасибо, — с улыбкой принял воду Максим, щелкнул крышкой и присосался прямо из горла, пока в емкости не осталась половина. — Уф, хорошо!..

А затем юноша как-то странно качнулся, его повело. Он со странным выражением лица посмотрел на бутылку. А затем — с невероятной горечью и обидой — на Нику, после чего обмяк и рухнул в обморок.

— Максим! — дернулась к нему Ника, выпрыгивая из-за стола и желая упасть рядом.

Но подле Максима уже гневно щерила пасть Брунгильда, глядя на Нику в невероятной ярости, и только руки сестер на ее ошейнике, каким-то образом опередивших Нику, отделяли миг нападения.