Коронный разряд

— Что с ним? — беспомощно посмотрела на девчонок Ника, замерев в паре метров от тела.

— Ты его отравила, — холодно ответили ей.

— Но это же не я! — в полном смятении чувств крикнула она.

— Верно. Это сделали мы. Но утром скажем, что это была ты.

— За что?!

— Максим слишком добрый, — холодно смотрели на нее глаза двух настоящих чудовищ. — Прежняя девушка его продала. Ты хочешь убить. За что ему это?

— Я н-не хочу! Я больше не хочу его убивать!

— Не бойся, Максим не станет тебя наказывать. Он просто забудет про тебя. Держись от него подальше.

— В-вы не посмеете! — скорее растерянно произнесла девушка.

— Уже посмели, — ответила Катя. — Ты ему не нужна. Ты глупая и приносишь ему боль. У тебя есть наличные?

— Е-есть. Я п-продала машину. Заберите все! — в отчаянии стала тормошить Ника кошелек, желая его открыть.

— Раз есть деньги, значит, найдешь гостиницу и купишь с утра билет обратно. А сейчас выметайся на улицу, пока я не спустила собаку.

Брунгильда грозно зарычала, исходя безумием от того, что ее любимому хозяину причинили боль.

— Дайте мне с ним объясниться… — тихо прошептала Ника.

— Твое время вышло, — повеяло недобрым — и, увы, необоримым — от перстней на руках сестер. — Уходи сама.

И Ника подчинилась, деревянной походкой двигаясь к калитке.

Лязгнул засов за ее спиной.

— Мы вызвали тебе такси, — не было ни грамма сочувствия в этом голосе…

Хлопнула дверь, отрезая тепло семейного очага от холода второго часа ночи. Горели равнодушные звезды над головой. А в душе девушки был полный сумбур…

— Красавица, ты вызывала? — Она даже не заметила время, прошедшее, пока подкатило такси.

Надо было садиться и уезжать. Чтобы навсегда исчезнуть из жизни человека, которого она вчера ненавидела, клялась убить и от которого желала сбежать. Но сейчас… Сейчас она не могла этого сделать.

Сжались в кулаки пальцы, а подбородок вновь гордо поднялся ввысь.

Ника села в машину, но только для того, чтобы попросить сделать полуоборот вокруг дома, выйдя к нему от соседней улицы.

— Будут уточнять — скажите, что довезли меня до гостиницы в центре, — сунула она заработанные недавно пятьдесят рублей в руки шоферу.

— Легко, — пообещал он и довольный уехал.

Она обязана поговорить с Максимом. Обязана сказать, что не травила его — хотя бы это! А для всего остального — она верила — найдутся слова!

Но для этого… Для этого нельзя ждать утра! Утром сестры скажут ему свою неправду и он им поверит! Сейчас же — не очнется!!!

Значит, она должна выкрасть его из этого дома. Невозможно, казалось бы — не через двухметровый забор, не с такой огромной собакой, не хрупкой девушке, в конце концов!

Однако на груди все еще был артефактный пропуск в дом. А в крови — эхо опыта прапрадеда Фадея, некогда первым выкравшего из высокого терема свою возлюбленную. Эхо опыта и знаний, смекалки и удачливости ночного промысла, многократно усиленных потомками.

Она справится.

ГЛАВА 23

У старых домов есть свои секреты — будь то золотая монета, уложенная некогда под первый кирпич фундамента, или гнилые стропила, стыдливо прячущиеся под ворохом тряпья на чердаке. От жутких до нелепых, от безобидных до зловещих — тайны копятся из года в год, заезжая вместе с каждыми новыми жильцами, множась от их страстей и страхов, и частенько переживая своих владельцев. Пройдут годы, и спрятанный некогда клад вызовет только слабое удивление по поводу выцветших купюр безвозвратно ушедшей эпохи, а каллиграфический почерк на пожелтевших страницах дневника не удостоится и малейшего внимания перед тем, как отправиться в мешок к остальному хламу, предназначенному на выброс. Не всякая тайна интересна потомкам.

Основательное строение в два этажа, окруженное яблоневым садом, тоже хранило свои секреты. Были они, к слову, также весьма разными. Например, за прикрытой массивным шкафом потертой половицей на кухне скрывалась мышиная норка, в которой уже пять лет никто не обитал. Тем не менее норка действующая, проходимая, в теплом, идеальном для проживания хвостатой братии месте. И кот, проживающий в этом доме, прекрасно о ней знает, но, как опытный снайпер, старательно игнорирует лежку возможного противника — наоборот, он делает все возможное, чтобы непримиримый противник воспользовался именно ею. А там — раз, и декоративная панель в коридоре, что на другой стороне стены, внезапно окажется легко поддетой когтистой лапой…

А вот в подвале дома лежит длинная кость, присыпанная землей, и иногда отсвет луны, заглядывающий отражением сквозь вентиляционную отдушину, выбеливает ее до жутковатого контраста… И только горестное поскуливание Брунгильды, некогда еще щенком спрятавшей вкусную косточку в тайник, а теперь неспособную пробраться через отдушину к лакомству, сопровождает сокровенное.