Коронованный наемник (СИ)

Эрсилия, стоя у туалетного столика, сосредоточенно застегивала длинный ряд пуговиц на левом рукаве. Покончив с пуговицами, княжна подняла глаза: из зеркала на нее смотрела худая до прозрачности девица с испуганно-упрямым выражением на бледном лице. Темное сукно платья плохо скрывало выступающие ключицы, на шее и щеках виднелись полузажившие царапины, тени лежали под припухшими глазами, темные, давно не стриженные кудри, несмотря на долгие терзания гребнем, выглядели неухоженными. Хороша…

…Она провела ту ночь без сна. Вечером к ней заглянул Йолаф, попросил надеть плащ и повел темными коридорами в княжеские покои. Сарн уже обо всем позаботился – у двери стоял эльфийский караул, безропотно пропустивший рыцаря со спутницей в апартаменты правителя.

Йолаф стиснул зубы, внутренне сжимаясь, когда Эрсилия тихо подошла к застеленному черным покрывалом помосту и откинула с отцовского лица край траурной парчи. Она не плакала, лишь задрожали и ссутулились плечи.

Иниваэль казался спящим. Смерть разгладила на лице князя горькие складки, развеяла облако заботы на высоком лбу, и сейчас аристократичное изможденное лицо было удивительно безмятежным в обрамлении седых прядей.

- Прости меня, – прошептала Эрсилия, – прости, батюшка. Прости за горе, которое я причинила тебе. Я не успела повидаться с тобой. Прости и за это.

Она склонилась к неподвижной груди отца, кладя на нее голову и крепко обнимая окоченевшие плечи. Потом коснулась воскового лба поцелуем, с трепетной нежностью проводя ладонью по холодной щеке князя. Вскинула глаза на портрет матери, ловя ее ласковый взгляд и не найдя в нем скорби. Потом снова склонилась к отцу, и на сей раз горячие слезы заструились по щекам.

- Прощай, – тихо и твердо поговорила она, – я обещаю, я не подведу вас с мамой. Я еще не знаю, что мне нужно делать. Но все было не зря, клянусь...

… Йолаф вел ее обратно, а она пыталась унять колотящую ее дрожь. Потом снова плакала, не утирая глаз, а потом слезы вдруг в одночасье высохли, оставив на месте обжигающей боли лишь печаль, горькую, но уже не выедающую сердце изнутри, подобно огню, который жарко, но мирно горит в очаге, не бушуя в доме разрушительным пожаром.

Но заснуть блудной княжне не удалось. Она долго пыталась решить, как предстать перед глазами подданных своего покойного отца, как убедить их в своей искренности. Князь открыто называл дочерью Камрин… Ее притязания могут быть сочтены попыткой представить Иниваэля едва ли не безумцем. А если все удастся? Если она сможет отстоять свои права? Что будет дальше? Сумеет ли она, вчерашний оборотень, едва вернувшийся в человеческое обличье, все еще несущий в глубине надорванной души ту, прежнюю, злобную и затравленную сущность, возглавить княжество? Йолаф упорно ни слова не говорит об их будущем, занятый лишь вопросом ее восстановления в правах на престол.

Эрсилия глубоко вздохнула, глядя в потолок, на котором рассеянный свет луны вычертил тусклый слепок оконного переплета. Ее никогда не готовили к правлению… Отец вообще всегда относился к ней, как к хрупкому ребенку, которого ни к чему утруждать государственными заботами. В истории патриархального Ирин-Таура можно было по пальцам перечесть правящих княгинь. И те, как правило, становились ими, овдовев. Хельга пребывала в убеждении, что Эрсилия в свой час выйдет замуж за какого-нибудь достойного и энергичного вельможу, на которого и падут заботы о княжестве, а посему дочь надобно воспитать скорее для роли княжеской жены.

В памяти легко всплыл малый зал близ отцовского кабинета… Горит камин, матушка сосредоточенно колдует над коклюшками, сплетая узор тонкого кружева. Тринадцатилетняя Эрсилия сидит у огня на низкой скамеечке, опустив на колени вышивку, а Хельга, изредка поднимая глаза на дочь, говорит будничным тоном, словно не знает, что девочка ловит каждое ее слово:

- Ты должна быть для мужа подобна кольчуге под камзолом, Эрси. Мало кто видит тебя, лишь некоторые о тебе догадываются. Но муж всегда чувствует тебя у самого сердца. Всегда знает, что ты незримо стоишь на страже, никогда не подведешь его и не предашь. Сейчас тебе это кажется вздором. Так думала и я, выходя за твоего отца в шестнадцать лет. Но, поверь, однажды ты убедишься в моей правоте. Не слушай краснобаев, что пишут романы, которые тебе привозят из других земель послы и торговцы. Задача супруги монарха – не блистать. Ее долг – хранить семью князя, его покой, его тылы. Именно это – фундамент престола. Масло легко затекает в щели тех твердынь, против которых бессильно оружие. Если к правителю приезжает несговорчивый сосед – обаяй его жену. Просеивай мелкий ситом ее болтовню – кто знает, какие важные тайны ее мужа останутся в ячейках? Тщеславие – женская слабость, Эрси. Зная о ней – избегай ее сама и пользуйся ею у других.