Коронованный наемник (СИ)

И помни – чем ниже ты стоишь на лестнице над толпой подданных, тем легче им подхватить тебя, если ты упадешь. Никогда не считай испорченное платье прачки меньшей неприятностью, чем свое собственное. Обогрей в замке каждого, любому дай чувствовать, что он для тебя Том, Эван или Луиза, а не просто конюх, истопник или горничная. И тогда ты не будешь бояться внутренней гнили, которая намного чаще и вернее подтачивает любое дерево, чем топор дровосека…

… Княгиня нередко заводила эти разговоры. Она никогда не называла их наставлениями, лишь вскользь и к слову вплетая их в долгие вечера наедине с дочерью. Эрсилия слушала, но втайне считала материнские слова старомодными и скучными, поскольку их практическая суть была начисто лишена романтики. Родители вообще были парой унылой. Они никогда не ссорились, всегда и во всем держались общего мнения, словом, не знали, что такое пылкость и накал чувств. Годы шли, и княжну настигла первая страсть. Волнующая, щемяще-запретная, она стала главным, что тревожило юную Эрсилию в то время. В ней все было не как в сухо-благоразумных материнских нравоучениях. Дерзкий и волевой сотенный Йолаф, со своими сильными руками, уверенными манерами и загорелым лицом совсем не походил на холеных придворных юношей, как его веселая и острая на язык сестра Кэмми, умевшая даже стрелять из лука, была намного интереснее сверстниц Эрсилии ее собственного круга. Отец был в ужасе от причуды дочери, честил сотенного «похотливым солдафоном», отчего-то не понимая, что Йолаф… увы, совсем не видел в княжне даму сердца, как в ее любимых книгах, и придерживался с ней учтивого и сдержанного тона.

А потом пришел страшный день, когда отец решил сослать дочь в Итилиэн. Эрсилия весь вечер рыдала в комнате, а потом набралась храбрости и решила попытаться переубедить батюшку. Уже подойдя к покоям князя, она услышала из-за двери крик… Хельга, преданная и никогда не спорившая с мужем, кричала на князя, не понижая голоса:

- … губишь ее, Вейль!!! Что ждет Эрси в Итилиэне? Два года бесполезного прозябания? Или же брак с каким-нибудь чужеземцем? Она должна жить здесь, в княжестве, где однажды станет княгиней!!! Чем не по душе тебе сын Акселя? Да, он сорвиголова и буян, но он еще так молод! И при этом пользуется в гарнизоне авторитетом, о котором комендант в его годы и не помышлял! Вейль, не обманывай себя! Мы – клочок земли среди леса, окруженный опасными землями! Кто, как не воин, может быть лучшей партией для Эрсилии? Ирин-Таур не может возглавлять поэт!

- Замолчи, безумная!! – рявкнул в ответ князь, – этому не бывать!!! Женщины… Вы везде видите любовь и романтические бредни! Что будет, если я не пресеку этот бессмысленный роман? Эрси отболеет этим увлечением, а Йолаф? Ты что ж думаешь, он согласится отойти в сторону, когда ему уже почти прочили княжеский трон? И к чему придет твое прекраснодушие? Либо к несчастному браку, либо, если Эрси изберет другого, к междоусобице!..

Дальше Эрсилия уже не слушала, она бежала, сломя голову, к своей опочивальне, чувствуя, как нутро сжимается от ужаса. Впервые она услышала, как о ее страсти к Йолафу говорят всерьез, впервые ощутила, что страсть эта – реальна, и может иметь реальные, а вовсе не навеянные ее девичьими мечтами последствия. И впервые узнала, что ее скучные родители тоже могут схлестнуться в настоящей ссоре…

… Эру, как все это было важно тогда. Все эти детские неурядицы, отроческие переживания. Как безжалостно по-настоящему все стало потом…

Встряхнув головой, Эрсилия еще раз долгим взглядом посмотрела в зеркало. Ей нечего стыдиться. Ей незачем врать. Увы, не все и не всегда зависит от жалких людских планов и усилий. Не бояться… Просто не бояться – и все. С ней уже случилось худшее. Она уже знает цену настоящему и поддельному. У нее снова есть ее истинный облик. У нее снова есть Йолаф. Так не все ли равно, будет ли у нее престол?

Бесснежное морозное утро снова застало на площади у замка многосотенную толпу, как в недавний день суда над рыцарями.

Йолаф вышел на открытую галерею, где еще недавно стоял арестантом со скованными руками. Его сопровождали Сарн, сенешаль Ральф и еще несколько высокопоставленных вельмож. Вдоль галереи блистал латами рыцарский караул.

Рыцарь принес присягу, эльф передал новому коменданту главные ключи от ворот города, от цейхгаузов и складов, придворные поставили подписи под княжеской грамотой с назначением. Подняв над головой ключи в традиционном жесте, Йолаф шагнул к парапету, и площадь взорвалась приветственными криками. Нет, не все в этой толпе считали, что с опального рыцаря по справедливости сняли обвинения. Не все доверяли недавнему ренегату, да и нравился он не всем. Но не это сейчас было главным. Это назначение означало окончание смутного и пугающего времени, когда покинутая гарнизоном столица замерла в страхе перед собственным взбунтовавшимся гарнизоном, самый перспективный из молодых рыцарей был обращен молвой в кровавого лесного разбойника, над княжеством нависла угроза войны, а уход эльфов грозил разгулом новой волны мародерства и насилия.