Коронованный наемник (СИ)

- К сожалению, я не слишком справный хозяин, Леголас. У нас туго с провиантом, и угостить вас по чести мне нечем.

Говоря это, он вынул из корзины половину каравая, кусок солонины и бутылку вина.

Лихолесец сглотнул слюну:

- Не городите чуши, Йолаф, я ничего не ел почти трое суток. Поверьте, вы предлагаете мне царскую трапезу, разве только серебра да салфеток с вензелями недостает.

Рыцарь расхохотался, открыто и бесхитростно, и Леголас вдруг заметил, что Йолаф совсем молод.

За едой разговоров не затевали. Лихолесцу казалось, что даже на отцовских пирах он не пробовал ничего вкуснее этого черствого, пахнущего дымом хлеба, жесткого мяса и простецкого кисловатого вина. Поддавшись невольному любопытству, Леголас позволил себе украдкой рассмотреть рыцаря. Он долго ждал этой встречи и сейчас надеялся, наконец, понять, что за человек сидит перед ним.

Мятежный рыцарь, государственный изменник, возлюбленный княжны, разбойник, мародер, отважный воин, заступник, союзник, враг: этих имен было слишком много, и принц пытался разглядеть, что за лицо скрывали бесчисленные маски.

Да, Йолаф был молод, но густые черные волосы, давно не видевшие ни гребня, ни ножниц, уже отчетливо поблескивали сединой. В проницательных серых глазах застыла усталость, горькая складка лежала у суровых губ. Леголас еще ничего не знал о хозяине этого неприветливого убежища, но уже точно понял одно: этот человек был глубоко несчастен.

Меж тем Йолаф обхватил ладонями кружку и задумчиво провел пальцами по щербинкам на краю:

- Вы наверняка многое хотите спросить, Леголас. Глупо звучит, но мне важен разговор с вами, а как начать его я не знаю. Я вообще куда ловчее управляюсь мечом, чем словами.

Лихолесец допил вино и блаженно вздохнул: мир давно не казался ему таким простым и уютным, но внезапное прямодушие рыцаря напомнило ему, что он, наконец, может пробить брешь в глухой стене лжи, огораживающей это недоброе княжество, а посему время для отдыха не пришло.

- Я не знаю, о чем спрашивать, Йолаф, – в свою очередь признался он, – слишком многое непонятно мне, слишком много решений я принял вслепую… и, пожалуй, опасаюсь узнать, что они были ошибочны. Я знаю лишь два вопроса, что особенно не дают мне покоя. Кто вы? И на чьей вы стороне?

Йолаф глубоко вздохнул, криво усмехнулся:

- Все просто, Леголас… Настолько просто, что становится невероятно сложным… Я ренегат и изменник, я жалкая игрушка в чужих руках, я болван, мечущийся по кругу и давно запутавшийся в добре, зле, правде, лжи и прочих материях. Я пытаюсь совместить несовместимое, я предаю ради верности, защищаю под давлением стыда и уже не знаю, кому пытаюсь служить и когда совершил первую ошибку.

- А ради кого все это, Йолаф? Кому вы служите в действительности?

Рыцарь долго молчал, а потом нахмурился:

- Не так должен отвечать рыцарь на подобный вопрос, принц. Но я устал врать всем подряд и придумывать всему достойные названия. Думаю, вы многое слышали обо мне и моих разногласиях с князем. Я служу лишь одному человеку в мире. И все мои гнусности, предательства и прочая галиматья – ради этой единственной цели. Я служу Эрсилии, и ради любви к ней все больше становлюсь тем, кто мало достоин взаимности.

Леголас прикусил губу, больно впиваясь клыками в кожу. Эрсилия? Прямодушная и безрассудная княжна? Девица, что ночью смело пришла в его опочивальню и едва не соблазнила его? Однако ему ли судить, кто и почему достоин любви.

- Йолаф, – медленно произнес он, – простите, если, начав задавать бесчисленные терзающие меня вопросы, я суну нос не в свои дела. Но я изнемогаю от этой слепоты. Объясните на милость, почему вы покинули гарнизон? В столице ходят слухи, что вы ушли, оскорбленные отказом княжны, но я же не лавочник, чтоб верить подобному вздору. Вы не могли изменить сюзерену из мелочной мести его дочери. И уж конечно, гвардия не пошла бы вслед за вашим уязвленным самолюбием. Все намного глубже и серьезней, верно?

- Бросьте этот такт, принц, спрашивайте, о чем хотите. Вам слишком солоно пришлось в нашем проклятом углу, вы, как никто, имеете право задавать вопросы, – рыцарь откинулся назад, опершись о стену спиной, и потер небритое лицо ладонями. – Конечно, мои подчиненные послали бы меня к Морготу, вздумай я поднять мятеж из-за такой безделицы. Нет, Леголас. Я покинул столицу под давлением того, кто хотел оставить княжество без защиты. И я не мог ему противиться. Он держит в руках судьбу княжества, в его власти навсегда ввергнуть Ирин-Таур в хаос и террор. Более того, судьба Эрсилии и ее надежда на спасение – тоже одна из карт в его колоде. Вы понятия не имеете, каких трудов мне стоило поднять эту смуту и увести за собой гарнизон. Но он весьма… наглядно показал, что не шутит. И мои соратники дрогнули и разделили со мной мой позор.