Коронованный наемник (СИ)

В опочивальне княжны эльф вынул ключ и снял кандалы. Камрин тяжело опустилась в кресло – она все еще была слаба. Лихолесец мягко коснулся девичьего плеча:

- Мне неловко оттого, что пришлось так откровенно сделать вас орудием шантажа. Простите меня. Я обещаю, что все сделаю для вашей защиты.

Но самозванка лишь пожала плечами:

- У вас не было выбора, Сарн. Кроме того, я слишком долго играю в эту игру, чтоб принимать близко к сердцу названия. Признаться, мне на свой лад льстит, как много вы смогли отторговать за мою довольно бесполезную шею.

В этих словах прозвучала нарочитая небрежность, граничащая с бравадой, но Сарн не услышал в них ни тени горечи. И готов был поклясться, что, сколько бы ни насмешничала отчаянная авантюристка Тугхаш над «бесполезной шеей», ей было важно знать, как дорога ее жизнь Сармагату.

Но вслух эльф лишь ровно спросил:

- Когда вы сможете сесть в седло, как вам кажется?

Камрин слегка нахмурилась:

- Завтра. Нельзя мешкать, мне впервые за много месяцев кажется, что эта карусель может закончиться, и даже что-то, наконец, пойдет на лад.

- Вы еще не оправились от ран.

- Я иду не на войну, – отрезала Камрин, – а усидеть в седле я могу и в худшем состоянии. Не тревожьтесь обо мне, комендант.

Сарн молча поклонился, поймав решительный и слегка испуганный взгляд, и ретировался, оставив княжну наедине с ее мыслями.

Трапеза подходила к концу, но в гроте было на удивление тихо, лишь кружки лаконично постукивали о грубо оструганные доски столешниц, кто-то вполголоса невыразительно бранился, обжегшись лепешкой, да Гослин хмуро грохотал в печи кочергой.

Эльфы плотной группой сидели за общим столом. Алорн, сбросив с плеч опостылевший груз вины, выглядел совершенно спокойным и с аппетитом приканчивал простецкий хлеб. Вериам также напускал на себя невозмутимость, но подрагивавшие брови и сжатые челюсти выдавали напряжение. Он чувствовал себя не в своей тарелке за этим чужим столом, на каждый взгляд отвечал столь же пристальным взглядом, словно ища тень насмешки или пренебрежения. Амауро так глубоко ушел в какие-то потаенные раздумья, что не замечал, как машинально размазывает по щеке золу перепачканными пальцами.

Тишина была похожа на бычий пузырь, постепенно взбухающий на кувшине с брагой. Неуютная, напряженная, она вдавливалась в нервы, как перетянутый оружейный ремень больно вдавливается в плечо. И наконец, кто-то оглушительно грянул кружкой о стол, вскакивая.

- Все, хватит! – рявкнул возмутитель фальшивого спокойствия, высокий молодой рыцарь в устрашающего вида кожаном камзоле с латными пластинами, – какого Моргота происходит? Леннарт, ты у нас костоправ, так скажи, какую такую болезнь ты у нас всех разом заприметил, что сообща стал за олухов почитать?

Лекарь спокойно поднял голову:

- Ты чего взбеленился, Холгер? – не повышая голоса, спросил он, и рыцарь смущенно и досадливо сдвинул брови:

- Да ты смеешься что ли, Леннарт? – проговорил он уже тише, – прошлой ночью тут будто Мандос именины справлял, а толком никто ничего не знает. Нам в Тон-Гарт пора, а мы тут сидим! С караула вернулся – говорят, все бочонки уничтожены, воды колдовской больше нет. Командир где? Да что с принцем случилось? Гослин обмолвился, он едва не при смерти.

Холгер снова почти перешел на крик, но в трапезной уже загудели голоса, подхватывая вопросы юноши.

- А ну утихли!!! – раздался громовой рык, и поднялся пожилой вояка с застарелым следом ожога на лице:

- Будет вам орать, – пробурчал он и обратился к Леннарту, – ты вот что, старина. Ты нам еще на рассвете сказал – не до расспросов сейчас, позже все растолкую. Мы-то не беспамятные, уважили. Но и ты нас уважь. Холгер по молодости глотку дерет, но парень прав, как ни верти.

- Да, он прав, – раздался голос от самой двери, и все разом обернулись: у входа в грот стоял Леголас. Из-под воротника камзола виднелось перевязочное полотно, там и сям багровеющее проступившими пятнами крови. Глубокие царапины перекрещивались на щеках.

Эльфы одним движением поднялись со скамьи, приложили ладонь к груди, коротко поклонились. Леголас ответил на приветствие и, войдя в грот, сел на край подклета печи:

- Вы вправе знать обо всем, что произошло, и я сейчас все выложу без утайки, – сказал он, обводя взглядом присутствующих, – не скрою, рассказ мой вам придется не по сердцу. Но Леннарт и Гослин подтвердят то, что видели сами. Все же прочее… Что ж, мне нечем доказать свои слова. Понадеюсь на Эру.

В гроте воцарилась тишина. Лихолесец же несколько секунд помолчал и завел рассказ…

…К чести мятежников нужно сказать, что его ни разу не перебили. Леголас то и дело запинался, подыскивая слова. Ему непросто было снова пройти через странные и трагические события прошлой ночи. Но эльф подробно описал все, что уже известно читателю, умолчав лишь о свитке. Наконец он умолк, глядя перед собой с выжидательно-непроницаемым видом.

После непродолжительного молчания кто-то хрипло откашлялся:

- Врешь, высочество, – припечатал одинокий голос. Алорн приподнялся из-за стола: