- Эру Единый, – пробормотал Сарн. Из подлеска не видно было, откуда поднимается дым, а влезть сейчас на сосну было рискованно – рука могла отказать. Атакованы два форта разом? А если не два? Если сейчас все пять крепостей осаждены, принц, терзаемый болезнью, не может руководить обороной, а сам Сарн по дурацкой случайности попросту выброшен из происходящих событий, как выпавшая из колчана стрела?
Несколько минут эльф стоял на поляне, удерживая бьющего копытами коня и лихорадочно соображая. А потом взмахнул рукой, проверяя гибкость суставов, подтянул ремни кирасы и пришпорил усталого жеребца. План родился быстро, хотя не отличался благоразумием...
====== Глава 18. Шипастые древки знамен ======
Рималлу было скучно. Он всегда отличался жаждой постоянной деятельности и, не имея устья для выхода энергии, становился сварлив и угрюм. Вот и сейчас решительно все в форте опостылело ему до зубовного скрежета. Еда была однообразна, вино закончилось, на охоте в сумрачном лесу было не до веселья, а долгожданного врага и вовсе было не слыхать. Только липкая, глазастая тишина надоедливо глядела со всех сторон из заснеженных чащ, дразня пряным ароматом опасности и все не выполняя обещания.
Эльф протяжно вздохнул и принялся чертить наконечником стрелы бессмысленные узоры на снегу, покрывавшем перила коновязи. Где Моргот носит командира? Сарн уехал еще на рассвете, обещая быть к ночи. Но иззябшие сосны потрескивали в чернильной полуночной стуже, и звезды попрятались в снежных облаках, а десятник все еще не вернулся. Остался ночевать в столице, не иначе. Ну как же отказаться от княжеских яств и застольной беседы, когда в форте от каждого лица уже с души воротит…
Рималл, сын одного из лучших кланов Лихолесья, всегда недолюбливал Сарна, считая его выскочкой, а потому необходимость подчиняться десятнику глубоко его задевала. Спросите вы у целителя, чем десятник так его раздражал, тот едва ли нашел бы исчерпывающий ответ, ну за исключением, разве, «не ваше дело». Но где-то в потаенном уголке души Рималла жил ревнивый вопрос: чем Сарн лучше других? Отчего именно он удостоился столь сердечной дружбы принца, что, говорят, тот не скрывает от Сарна даже самых сокровенных своих тайн? Этому фавору Рималл приписывал все без исключения достижения десятника. Влияние в отряде, благосклонность короля и успех Сарна у прекрасного пола – все это, по мнению целителя, было не более чем следствием леголасова покровительства. Ведь, имея в друзьях кронпринца, легко провозгласить свою взбалмошность отвагой, нахальство – легкостью характера, а полинявший в караулах камзол и не поддающуюся никакому гребню вороную гриву – обаянием.
Уезжая, Сарн собирался оставить замещающим Эглена. Но целителя отчего-то вдруг обуяла обида. Бьющий копытами конь Сарна, словно насмехаясь, напоминал о том, что десятника ждет столица, приветствия придворных, девичьи улыбки и хороший эль. Поддавшись мелочной зависти, Рималл напомнил десятнику о своем отличии в стычке с варгами и испросил права возглавить форт в отсутствие командира. Сарн не стал спорить, напротив, дружески хлопнул целителя по плечу и пожелал удачи, пообещав вернуться без заминок.
Первые полчаса Рималл ощущал некий победоносный настрой, но день тянулся бесконечно, снова такой же однообразный и невыносимо тоскливый, как и прежние. Смена караулов и мелкие распоряжения вскоре наскучили Рималлу, и своя прихоть стала казаться ему дурацкой и ребяческой.
Поежившись, эльф досадливо сгреб снег с перил, втолкнул стрелу в колчан и побрел на дозорную вышку, где маячила одинокая фигура здоровенного крестьянина.
- Все тихо, Кат? – вопросил он без всякого интереса. Этот бессмысленный вопрос прозвучал насмешкой в стылой тишине, где даже луна казалась тусклой серебряной монетой, оброненной в схваченную морозом грязь.
- Тихо и холодно, как в печи у нерадивой хозяйки, – сонно отозвался Кат, – сейчас бы поесть, да на боковую…
- Да ты, брат, мечтатель, – усмехнулся Рималл и отвернулся, кутаясь в плащ, полощущийся в ленивом трепете ночного ветерка. Кат в ответ лишь издал неопределенное, отрывистое хмыканье. Но Рималла одолевала тоска, хотелось скоротать время хотя бы за пустопорожней болтовней, а потому он снова взглянул на крестьянина, ощущая легкую неловкость за пренебрежительные слова… и остолбенел. Кат медленно оседал на занесенную снегом площадку вышки. Зрачки застыли в удивлении, а в груди торчала черноперая стрела.
Эльф не успел еще до конца осознать эту нелепую, бесшумную смерть, а непогрешимые инстинкты уже отбросили его под прикрытие частокола. Рималл прильнул к необструганным кольям, привычно останавливая дыхание и прислушиваясь к ночной тиши. Что это, одинокий стрелок? Или целая армия прячется под укрытием чернеющей стены леса? С четверть часа целитель недвижно внимал еле слышному шепоту ветра и поскрипыванию сосен, но кругом царила насмешливая тишина, словно несчастный Кат, глядящий сейчас в стылое небо тусклым стеклом глаз, лишь пригрезился эльфу от усталости и дурного расположения духа.