Коронованный наемник (СИ)

Отбросив колебания, Леголас прямо посмотрел на свои обезображенные руки. Интересно, как отнесется таинственный Сармагат к нему, еще не орку, но уже не эльфу? Захваченный этой крамольной мыслью, принц вскочил с кресла. Плевать. Быть может, вождь не имеет никакого отношения к ирин-таурским интригам, а может, он и вовсе уже мертв. Но в его положении нельзя пренебрегать даже волосом, не говоря уже о нитях. Стало быть, на рассвете он поедет к Моровым болотам искать пепелище хижины. Если фляга была там – она точно уцелела…

Снег усиливался. Мягкие, бесформенные хлопья густо валили на замерший лес, сразу ставший странно уютным и даже словно тесноватым. Грива коня серебрилась хрупкой сединой, и стук копыт звучал приглушенно, будто усовестившись нарушать тишину в сахарной сени сосен, склонившихся над тропой.

Но Сарн не мог по достоинству оценить хрустальную красу того утра. Голова кружилась, в ране пульсировала огнедышащая боль, древко стрелы по-прежнему торчало из складок плаща, болезненно врезаясь в рану при каждом колыхании тяжелого сукна.

Эру, как хорошо было бы просто развернуть коня и галопом помчаться в Тон-Гарт, где Леголас, как десятки раз прежде, быстро и умело вынул бы стрелу, остановил кровь, и уже завтра рана напоминала бы о себе лишь притупленным жжением. Но Леголас не мог больше помочь другу. Поврежденная сущность эльфа почти сразу теряет целительский дар. Вернуться в столицу десятник не мог…Оставалось спешить в форт, где Рималл, успешно справлявшийся с обязанностями отрядного лекаря, сумеет быстро залечить ранение.

Однако кровь не останавливалась, расползаясь под кирасой густой, липкой кляксой с отвратительно-холодными краями. И Сарн понял, что рискует не доехать до форта и глупо истечь кровью из-за пустячной стрелы, выпущенной тем, кто даже не собирался его убивать. Такого нелепого конца допустить было нельзя…

Сарн не обладал настоящим мастерством врачевателя. Но эльфийское тело само умеет о себе позаботиться, а потому необходимо было лишь вынуть стрелу и затворить кровь. И пусть десятник не умел высвобождать зазубренные наконечники из отверстых ран под мелодичный напев заговора и останавливать кровь пассами ладоней, как еще недавно делал это его несчастный друг. И пусть в этом малознакомом лесу не найти было под снегом животворных трав. Сарн был достаточно опытен, чтобы знать: варварские методы смертных подчас не менее эффективны.

Выбрав сумрачную поляну, эльф спешился. Снег выпал недавно, а потому разгрести небольшой свободный участок мерзлой земли было совсем не сложно. Осторожно отряхнув белые пуховички с нижних ветвей, Сарн обломил несколько сухих сучьев и вынул кресало – ему не нужно было большого костра.

Высечь искру, когда одна рука едва повинуется, оказалось непросто, но с четвертой попытки сухие иглы затрещали, эльф склонился к тлеющим хвоинкам, раздувая хрупкий огонек, и прозрачно оранжевые язычки поползли по промерзшим веточкам, вспенивая за собой бугорки закипающей смолы.

Сарн положил около себя вынутый из ножен клинок и перчатку и расстегнул плащ. Пробитая в сукне дыра легко пропустила древко стрелы, а вот кирасу снять было сложнее. Развязав ремни, эльф выпростал из доспеха правую руку, неловко перехватил онемевшей левой древко под кирасой, и сильным плавным движением протянул оперение стрелы сквозь тесное отверстие меж плотных кожаных пластин. Боль забилась в плече, как птица в силке, и липко поблескивающее пятно на камзоле поползло вширь.

– К Морготу, – пробормотал лихолесец и, не чинясь болью, резко сорвал камзол. Туника, покрытая ржавыми потеками запекшейся крови, прилипла к телу. Стянув и ее, Сарн прикинул длину древка, уходящего в треугольное отверстие в плече, сочащееся темной влагой. Стрела не прошла насквозь, но вошла глубоко. Не беда…

Надев приготовленную перчатку, Сарн клинком подгреб к краю костра россыпь ярко-вишневых угольков, крепко охватил торчащее древко стрелы, глубоко вдохнул. А затем одним сильным рывком толкнул стрелу вперед, пронизывая плоть. Окровавленное острие вырвалось у самой лопатки, выплевывая несколько багровых капель, Сарн закинул правую руку за спину, молниеносно обломил наконечник, выдернул древко из плеча. Затем выхватил из костра уголек и прижал к ране, хрипло втягивая воздух. Не выдыхая, прижег рану на спине, бросил уголек в снег и вскинул лицо вверх, навстречу пробивавшемуся сквозь заснеженные кроны солнечному свету.

Вдох… выдох… вдох… выдох… Сердце яростно колотится в груди, кровь, утратившая путь к бегству, несется по венам. Вдох…выдох… Покалывает пальцы, обжигающая спираль свивается внутри, и лихолесец чувствует, как вся сущность его собирается в единый сжатый кулак, готовая раскрыть могучие внутренние резервы. Вдох… выдох… Солнечные блики скользят по лицу, ледяной воздух входит в легкие, неся жизнь, вливая силу в бессмертное, бестрепетное тело. Вдох… выдох…