Короткая память

– Ой, даже не знаю, как начать… Сначала ведь мне признаться надо…

– Да что такое, мам? В чем признаться?

Елена Михайлова помолчала немного, пытаясь собраться с духом, потом выпалила на едином выдохе:

– Я разрешила ей поехать к отцу, Нинель. Она у меня спросила, и я разрешила. Я подумала – она ведь взрослая уже… Если хочет его увидеть, то пусть…

– Мам… Да как ты могла? Как ты могла вообще что-то решать, что-то думать? Да кто ты такая вообще? Это же моя дочь, это мой бывший муж! Только я одна могу принимать какие-то решения, только я одна! Как ты могла, мам, объясни?

– Ну ладно, ладно… Не в этом же проблема сейчас, кто да что решил… Ты выслушай меня до конца, а потом уж возмущайся, сколько захочешь!

– Ладно, давай говори…

– Понимаешь, у Павла в это воскресенье день рождения был… И Ниночка к нему поехала. Платье новое надела, причесалась красиво… Сказала, что ночевать у него в доме останется, и я разрешила.

Нинель подняла руки и помотала головой в изнеможении, показывая, что не может выразить свое возмущение словами. Елена Михайловна замолчала виновато, потом вздохнула и продолжила:

– Ну так вот… Вечером все гости уехали, а Ниночка ночевать осталась. И в эту ночь жену Павла кто-то отравил, синильную кислоту в бутылку с водой подлил, представляешь? Бутылка у кровати стояла. В доме и народу-то было немного в ту ночь. Павел с женой, подруга его жены да Ниночка. И все. Теперь ее к следователю должны вызвать, допрашивать будут…

Нинель слушала ее, с каждым произнесенным словом бледнела, менялась в лице. Елене Михайловне казалось, что она и дышать перестала. И уж совсем неожиданностью для нее прозвучало то, что тихо прошептала Нинель:

– Мам, а ведь это Нина… Это Нина ее отравила… Да, это она…

– Опомнись, что ты такое говоришь, Нинель? Да как Ниночка могла, что ты? Опомнись!

– Да, это она… Точно, она… Помнишь, как она тогда все твердила? Когда он уходил? Мол, вырасту и убью… Может, она и хотела Павла убить, а вовсе не его жену… Может, ему повезло просто.

– Нет, нет, я не верю… Не могла Ниночка, не могла! Да мало ли, о чем она говорила, когда маленькой была! Она уж и сама ничего не помнит!

– Помнит, мам. Помнит. Это она за меня решила так отомстить. За все мои страдания. Ты ведь не будешь отрицать, что вся моя жизнь после развода – сплошные страдания? А как еще может жить женщина, которую предали, бросили, растоптали? Лишили всего? Заставили влачить жалкое существование?

– Ну, не такое и жалкое, Нинель… Павел всегда тебе помогал, не надо этого отрицать. Другие вон ни копейки от бывших мужей не имеют, а ты… Еще и Ниночку против него всегда настраивала…

– Я не настраивала, мам. Она сама все видит. Да, это она за меня так отомстить решила… Боже мой, что же нам теперь делать, что?

Нинель подскочила со стула, ушла в гостиную, принялась ходить из угла в угол, нервно сжимая ладони. Потом остановилась, глянула на мать, снова проговорила, будто сама себя пыталась убедить в собственной правоте:

– Да, да, она сама все это придумала… И все продумала хорошо… Потому и у тебя попросилась к отцу поехать. Знала, что ты отпустишь. Зачем, зачем ты ее отпустила, мам? Это ты во всем виновата, только ты!

– Да что ты говоришь, Нинель, опомнись! Перестань клеветать на Нину, она же дочь тебе! Да как ты можешь вообще? Да чтобы Нина… Как тебе в голову такое могло прийти?

– Могу, мам, могу… Я знаю, что говорю. И знаю, как Нина относится к Павлу. Она его ненавидит так же, как и я. Ведь он ее тоже предал, тоже бросил, можно сказать, обездолил. Она безотцовщиной росла. А я прекрасно знаю, что это такое, когда все знают, что ты безотцовщина. Я даже недавно выражение такое умное слышала… Мол, женщина без мужа – это деклассированный элемент. Правда, в точку сказано?

– Да ну… Ерунда. Может, раньше так и было… А сейчас…

– И сейчас ничего не изменилось. И Нина это прекрасно понимает, на себе чувствует. Отец предал ее, лишил нормальной жизни. Что же ей, любить его после этого?

– Да, любить! Это она перед тобой притворялась, что ненавидит, чтобы тебя не огорчать лишний раз! Ты же у нас такая нервная… А на самом деле она его любит! Просто любит, и все! Кровь не вода, понимаешь ты это или нет?

– Слушай, мам… А может, она подумала, что если его жену вот так… Что ее не будет… И тогда он к нам вернется? А что, вполне может быть! Мы ведь не знаем, что у нее в голове было…

– Нет, нет… Ниночка не могла, просто не могла…

– А кстати, что там с женой Павла? Она выживет?

– Он говорит, что состояние у нее критическое. Врачи никаких прогнозов не дают, все плохо.

– Боже, какой ужас… А если она и правда умрет? Что тогда будет с Ниночкой? Ведь ее судить будут, мам…

Нинель застыла от своих же слов и уже не слушала, что ей говорила Елена Михайловна. Потом будто опомнилась и бросилась в комнату дочери, рывком распахнула дверь. Елена Михайловна последовала за ней, на ходу уговаривая:

– Не трогай ее, Нинель… Она уже много времени лежит, не встает… Не ест, не пьет, только плачет и плачет. Не трогай…

Нинель ее не слушала. Подошла к Нине, грубо потрясла ее за плечо, приказала громко: