Короткие гудки

Он шел среди людей – равный среди равных, а под его ногами раскинулась центральная улица центрального города. О! Как это далеко от общежития. И Ира был другим – не заикающийся сперматозоид, а молодой мужчина с таинственным взором и блестящим будущим. Кинорежиссер – самая модная профессия по тем временам. Режиссер кино – почти глава государства, поскольку фильм – это и есть маленькое государство, со своей экономикой, своим культом личности.

К тому же из этой точки земли было близко до всего. Театры – Большой, Малый, МХАТ, не считая помельче. Телеграф – рукой подать. Лучший в городе «Елисеевский» магазин – соседний дом. В «Елисеевском» – свежевыпеченный хлеб и самые свежие колбасы. Метро – несколько станций. Рестораны: «Баку», «Националь», «Якорь» – один лучше другого.

Ира по ресторанам не ходил, конечно, но если бы захотел, то и пошел.

Единственное неудобство: до института далеко. Но институт – дело временное, – поучился да и закончил. А пока – неудобно, конечно. Но ведь надо чем-то жертвовать.

Хозяева съемной квартиры – муж и жена – жили и работали за границей. Они были резиденты. Что это значит, Ира не знал, но догадывался. Их внедрили в чужеродную среду, и они там сидели. Домой не совались.

В квартире было две комнаты. И кухня без мебели.

Ире сдали одну пустую комнату, вторая была заперта. Сдала какая-то дальняя родственница хозяев по имени Галина. Она была похожа на свое имя: вытравленные волосы, высокая и прямоугольная, как мужик. Ире казалось, что все Галины именно такие.

Галину устраивал одинокий студент без детей и без животных. Она хотела предупредить: не водить женщин, – но посмотрела на Иру и поняла, что предупреждать не надо. К нему и так никто не придет.

Плата была весьма умеренная, поскольку жилье без мебели. Видимо, резидентов не интересовали деньги. Главное, чтобы кто-то жил, платил коммунальные услуги, поддерживал видимость жилого помещения.

Ира не мог обставить кухню и комнату. Но выход был найден. На задах овощного магазина валялись пустые фанерные ящики из-под апельсинов. Ира приволок несколько ящиков, поставил один на другой. Сложил туда кухонную утварь: тарелки, вилки, кастрюли. Еще два ящика служили для крупы и макарон. Три ящика – вместо табуреток. А стол был настоящий, принесенный с помойки. Кто-то выбросил, Ира подобрал. Стол – конца девятнадцатого века, красного дерева. Антиквариат не ценили, выбрасывали на помойку.

Этот стол был письменным, обеденным и журнальным одновременно.

Спал Ира на ватном матрасе, положенном на пол. Жестко, зато полезно. Матрас был новый, простеганный. Белье – неизменно белое, в голубой цветок. Покрывалом служила бордовая плюшевая скатерть с кистями. Скатерть привезла Анатолия.

Жилище Иры было пустоватым, но зато он пребывал в нем один. Что хотел, то и делал. Его никто не унижал, не задавал глупых вопросов. А главное: на них не надо было отвечать, заикаясь и спотыкаясь на каждой согласной.

Никто не разводил грязь на плите. Ира был чистоплотный человек, даже преувеличенно чистоплотный. У него всегда были выстиранные тряпочки – каждая для своего назначения. Одна для посуды, другая для плиты. Никаких затеков на плите и раковине. Он физически не переносил бытовую грязь.

Ира обожал, когда у него спрашивали адрес. Он подбирался, все внутренности ликовали. Ира пытался усмирить это ликование, сдержанно отвечал: улица Горького, дом 12, квартира 8.

– Вы живете на улице Горького? – удивлялись те, кто спрашивал.

– Д-да… А ч-что? – невинно спрашивал Ира.

– Да нет. Ничего. Просто самый центр. Здорово.

Ира снисходительно молчал. Местоположение как бы возносило его над окружающими. Это превосходство было необходимо Ире. Оно его уравновешивало.

Улица Горького подбрасывала козыри в его колоду, и такими картами уже можно было играть и даже рассчитывать на выигрыш.

В институте началась практика. Ира попал на съемки большого исторического фильма. Приходилось сидеть в Ленинской библиотеке, добывать необходимые сведения о быте, об утвари, одежде тех времен.

Ира был тщательный человек. Он не переносил никакой приблизительности. Если ему что-то поручали – были уверены: перепроверять не надо.

В ту пору, 60–70-е годы, режиссер – самая модная профессия: призы и провалы, аплодисменты и свистки, вершины и пропасти. Кино – это бурная река, текущая с горы. А остальная жизнь – стоячее болото, в котором люди застаивались и тонули.

Сегодня режиссерская профессия перестала быть модной. Сегодня модно быть нефтяником и политиком, то есть находиться возле больших денег.

Сегодня деньги – это главные козыри. А тогда…

От перспективы стать режиссером Ира становился выше, шире в плечах. И уже он командовал людьми, а не они им.

Недаром его фамилия в переводе на русский язык значила «виночерпий».

Ира видел себя виночерпием, разливающим по бокалам жизненные блага. А к нему – целая очередь страждущих, и все от него зависят. Особенно женщины. К ним Ира особенно строг. Надо очень постараться, чтобы заслужить его любовь.

Режиссер-постановщик, живущий в Москве на улице Горького, – вот программа-минимум, и она же максимум.