Короткие интервью с подонками

У настоящих петушков – тех редких, которых я не распознал, – эти паузы шока самые короткие. Они вежливо улыбнутся или даже рассмеются, а потом прямо и недвусмысленно отклонят предложение. Никакого скандала, никакого кудахтанья… [Смех.] Простите за каламбур – [с. п.] петух, кудахтанье. Во внутренних психологических картах этих субъектов хватает пространства для возможности бондажа, и они свободно оценивают ее и свободно отвергают. Им просто неинтересно. Ничего страшного, что я принял петушка за курочку. Опять же, мне неинтересно заставлять, или умасливать, или убеждать против воли. Я определенно не собираюсь умолять. Суть вовсе не в этом. Я знаю, в чем. В… и суть не в том, чтобы заставлять. Другие – длинная, взвешенная, чрезвычайно наэлектризованная пауза, постуральный и аффективный шок: уступят они или возмущенно оскорбятся – это все равно курочки, игроки, это те, кого я распознал верно. Когда они откидывают голову… но смотрят они на меня не отрываясь, смотрят на меня, [с. п.] вглядываются и так далее, со всей пристальностью, что ассоциируется с принятием решения, [с. п.] доверять ли тебе. Теперь, с [с. п.] доверием связано множество различных моментов – не разыгрываешь ли ты, или серьезен, но притворяешься, что разыгрываешь, чтобы предвосхитить стыд, если они возмутятся или почувствуют отвращение, или ты искренен, но предлагаешь абстрактно, в качестве гипотетического вопроса – вроде [с. п.] Что бы ты сделала, будь у тебя миллион долларов? – чтобы получить информацию об их характере для размышлений перед четвертым свиданием. И так далее и тому подобное. Или это действительно серьезное предложение. Даже когда… Они смотрят на тебя, потому что пытаются тебя прочесть. Присмотреться, так как из предложения следует, что ты, видимо, уже к ним присмотрелся. Вот почему я предлагаю всегда резко и неприкрыто, когда формулирую возможность контракта, пренебрегаю остроумием, или подводкой, или подготовкой, или колоратурой. Я хочу передать как можно понятнее, что предложение серьезное и конкретное. Что я открываю свое сознание для них и для возможности отказа или даже отвращения. Вот почему на их напряженный взгляд я отвечаю своим бесстрастным взглядом и не говорю ничего, чтобы приукрасить, усложнить, переиначить или прервать их осмысление собственной внутренней психической реакции. Я заставляю их признаться перед собой, что и я, и мое предложение абсолютно искренние.

Вопрос…