Короткое замыкание

— Да какой же это отдых, когда такие синяки под глазами! Мигом в столовую, вон и отец спускается. Голодный небось — как волк. Да и кто тебя накормит лучше матери.

Дан отвернулся, проглотив сорвавшуюся было фразу. Благословенны дом и заботы матери! Но знала бы она, как ему хорошо там, в маленькой квартирке, затерявшейся в городском море! Ведь он и войти не успел толком, а все мысли его уже там… Мать, узнав, что он хорошо поел в вагоне-ресторане, расстроилась, и тогда Дан пообещал выйти к чаю. На всякий случай спросил:

— Меня никто не искал?

Мать хлопнула себя по лбу:

— Ой, прости, Дан! Сегодня весь день тебя искал Штефан. Просил позвонить, как только появишься. В любое время.

— Что-нибудь на заводе?

Академик, спустившийся в столовую из своего кабинета, пристально посмотрел на Дана.

— Похоже. Во всяком случае, к заводу это какое-то отношение имеет.

Дан подбежал к телефону. Несколько раз ошибся, набирая номер, потом услышал голос Петришора.

— Привет! Предки дома?

— Здрасьте, дядя Дан! Дома, конечно. Только мама прилегла. Еще бы, после такого дня…

— А что произошло?

— Вы ничего не знаете?.. Сейчас я вам папу дам.

В трубке раздался голос Штефана:

— Дан, ты? Немедленно в машину — и пулей ко мне.

— Хорошо, но что все-таки случилось?

Ответ прозвучал подобно грому среди ясного неба:

— Виктор Пэкурару покончил с собой.

— Что?! — Дан не верил своим ушам.

— Междометия, вопросы и комментарии потом. Давай быстро!

ГЛАВА 5

Через десять минут Дан уже звонил в квартиру Штефана. Лицо у того было осунувшееся, бледное, глаза грустные. Необычно серьезно вел себя и Петришор. Они с Даном были закадычные друзья, на их боевом счету числилась не одна озорная проделка. Но на сей раз мальчик не бросился ему на шею, спокойно, как взрослый, пожал руку и сказал отцу:

— Пойду посмотрю, как там мама.

— Значит, правда? — спросил Дан.

Штефан молча кивнул.

— Но как же так? — с трудом прошептал Дан.

Штефан взял его за плечи, провел в кабинет, достал бутылку коньяка, устало сказал:

— Садись и слушай.

Когда он закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Дан не выдержал:

— Черт возьми, откуда это невероятное английское хладнокровие? Тут волком хочется выть, а ты перечисляешь факты, словно винтики считаешь. А ведь ты, можно сказать, вырос на «Энергии»!

— Я с Виктором Пэкурару мало был знаком и знаю о его проблемах понаслышке. Это во-первых. А во-вторых, сейчас я просто права не имею на эмоции, так как расследование этого дела доверили мне, теперь это мой партийный долг.

— И что ты думаешь делать?

— Разобраться в обстоятельствах, выяснить причины, побудившие Пэкурару на этот шаг. Что могло заставить старого, опытного коммуниста уйти из жизни? Я бы очень хотел, чтоб ты рассказал, что знаешь.

Дан молчал, низко склонив голову, бессильно уронив руки. Штефан долго и терпеливо ждал. Налил ему рюмку коньяку. Прикурил для него сигарету — Дан жадно схватил ее. Казалось, его мучит приступ страшного недуга. Но это только казалось. Мозг Дана лихорадочно работал. История Пэкурару была ему известна, и прежде всего факты, связанные с деятельностью парткома. Все хорошо знали, что Испас, как черт от ладана, бегает от всяких собраний и заседаний, но все же и до его ушей кое-что доходило. Ползли по заводу всякие сплетни, слухи, явно отдававшие клеветой. Его давно уже удивляла непонятная пассивность дирекции и парткома, ведь Пэкурару был полноправным членом и того, и другого. И сейчас Дан пытался собрать разрозненные воспоминания в единое целое, воссоздать общую картину, которая бы раскрыла смысл случившегося. Он был уверен, что «дело Пэкурару» родилось в лабиринте коридорно-кабинетных кривотолков. У него просто в голове не укладывалось, что этот всеми уважаемый человек мог что-то нарушить, тем более пойти на явное беззаконие. Дан сам в трудных ситуациях неоднократно обращался к главному бухгалтеру, и тот, скрупулезно вникнув в детали, всеми силами стремился помочь, порой даже рискуя репутацией бережливого, рачительного хозяина. Ссужая проектному отделу нужную сумму, он внимательно следил за ее использованием, контролировал не только бухгалтерскую точность, но и эффективность начатого дела…

— Я давно знаю дядюшку Пэкурару и не могу поверить в его бесчестность, он бы скорее умер, чем подписал контракт, наносящий ущерб стране. Все эти слухи о финансовых неполадках, о разбазаривании фондов и растратах, о недопустимой халатности — чушь. Ты, конечно, прав, его смерть нельзя отделять от того, что в последнее время происходит на нашем заводе.

— А знаешь ли ты, что у него в течение двух лет делали вычеты из зарплаты за оказанную вам поддержку, хотя было известно о многомиллионной экономии, которую дал стране ваш новый трансформатор?

Дан вытаращил глаза от изумления.

— Вот это да! Наказывать за правое дело? Но почему я ничего не знал? И откуда узнал ты?

Штефан пожал плечами: