Корова

Лицо «одевать» не пришлось. Дверь в квартиру была распахнута, а родители самозабвенно боролись с потопом: заливали соседи сверху. Туда после двухлетнего блуждания вернулся старший сын и в драке с братом свернул смеситель на кухне. Хотели перекрыть краны в санузле, но они настолько проржавели, что был риск свернуть ещё и трубы. Послали гонца в жилконтору, где всегда занят телефон, чтобы отключили воду в доме, а Людмила бросилась помогать родителям спасать квартиру.

– Господи, ну что за люди, что за жизнь?! – причитала мама, собирая тряпкой воду в прихожей. – То поджигают, то заливают… Заливали бы, когда пожар был, а то как по расписанию: в один день то, в другой – это.

Отец сидел в каталке под зонтиком, а Людмила достала из кладовки плёнку для парника и покрыла ею мебель и книжные полки. Вскоре воду отключили, но пришлось выключить и электричество: был риск попадания воды в проводку. Семья Людмилы сидела при свечах и пила чай под звук капели. Романтично, что и говорить.

– Ты же не рассказала, как там на шоу-то? – вдруг вспомнил отец.

– Да никак. Я же говорила, это какое-то недоразумение, – ответила Людмила, выгодно спрятавшись в темноту. – Проторчала там, как дура, целый час, а потом выяснилось, что перепутали с моей однофамилицей.

– Сама передача-то хоть про что? – осведомилась мама. – Про зарплаты медикам?

– Нет. Про… про опасность знакомства на улице.

– Вот, всюду криминал! – возмутился отец. – Уже на улице опасно к кому-то подойти стало.

– Это давно известно, – заметила мама. – Только телевизионщики переливают из пустого в порожнее. Придумали бы тему поновей.

– Лучше не надо, – махнул рукой отец.

– И то верно.

Спать на сырых диванах было невозможно, поэтому Люда заснула в кресле, завернувшись в толстый свитер. Ей приснился страшный сон. Сначала всё было прекрасно: она гуляла по улицам города с шейхом или кто он там на самом деле. Короче говоря, с этим артистом-статистом, который выдавал себя за шейха. Но во сне он был не шейхом, а обычным парнем без каких-либо прибамбасов богача. И ей так легко с ним, так просто! Они идут, взявшись за руки, смеются и садятся на скамейку в каком-то сквере. Но только он собрался её поцеловать, только у неё волнительно забилось сердце, как в глаза ударил яркий свет софитов, из-за кустов вынырнула целая орава экспериментаторов с телевидения во главе с Альбертом Карабасовичем в кресле на подъёмной стреле.

– Так-с, уси-пуси, снято! – орёт он в рупор на всю округу. – Ещё дублик.

Выскочила какая-то девушка и щёлкнула дощечкой с палочкой:

– Шов маст го’он, дубль два!

– Я ж говорил, что все вы, бабы, шлюхи, – презрительно шепчет мужчина, который её обнимает, и она видит, что это пациент их больницы Витёк. – Вопрос времени и техники.

Она в ужасе вырывается и бежит, сломя голову, а он кричит вслед: «Люська-сволочь, когда ты мне капельницу поставишь».

Именно этим криком встретила её на следующий день работа. Людмила вышла на работу после болезни, а этот не просыхающий по жизни Витёк всё «болел» и поносил врачей, что его так плохо лечат. Во время обеда, когда появилась возможность отдохнуть, пока больные принимают пищу, Людмила вышла за пределы больницы, чтобы купить чаю и бульонных кубиков на их бригаду. Вдруг над самым ухом она услышала такое знакомое, что даже вздрогнула:

– Ай м зэ шейкх оф Эрэби, ёр харт билонгс ту ми…

– Ой! – только и смогла вымолвить Людмила.

– Ай! – передразнил её знакомый незнакомец.

Это был тот самый человек, который столько дней разыгрывал перед ней роль сына какого-то аравийского шейха, выпускника Московского университета, Оксфорда, Станфорда, Гарварда и всех прочих вместе взятых заведений, приехавшего сюда для улаживания каких-то дел в каком-то департаменте какого-то филиала его семейного банка. Без грима он выглядел значительно моложе. Исчезли смуглость, чёрные брови, волосы стали просто тёмно-русыми, а чёрные глаза оказались зелёными.

– А-а, это Вы, Ваше Высочество или… как там тебя?

– Мне с тобой поговорить надо, – сказал он на совершенно чистом русском языке.

– А мне не о чем с тобой говорить, салага! – и она собралась пройти мимо, но он преградил ей путь.

– Чего ты хамишь? Какой я тебе салага?

– Ах, да я же забыла! Ты же у нас этот… как его… Абдулл ибн Саллах? Ты Саллах? Аль Рашид? Али всё-таки Карим?

– Меня вообще-то Русланом зовут.

– Это тебе новую роль поручили, артист до мозга костей?

– Нет. Это моё настоящее имя.

– А мне зачем его знать, Руслан ибн Саллах аль Карим?

– Послушай, Люся, я же ничего такого лично тебе не сделал.

– А я тебе тоже ничего такого не сделала, артист… Ох, хорош артист! Тебе бы в Голливуде играть, а то и на Мосфильме.

– Пока для меня это недоступные дали. Всё зависит от того, согласишься ли ты мне помочь.

– Я-то здесь причём? Хорошенькие дела…

– Да послушай ты! Для меня это очень важно.

– Что важно?

– Чтобы ты согласилась участвовать в продолжении шоу.

– Ни! За! Что!