Корова

– Но ведь должна же быть какая-то гражданская позиция! – Людмила уже чуть не плакала от ужаса, что как это вдруг ничего нет в её обществе, да и самого общества тоже нет.

– Нет, нет и нет! Потому что гражданин без общества тоже невозможен. Какая может быть гражданская позиция у человека в диком лесу, где каждая стая живёт по своим законам? Он там не гражданин, а кусок мяса, который может быть или охотником, или потенциальной добычей какого-нибудь более сильного хищника. И это тоже последствия эксперимента десятилетней давности под названием «плюрализм мнений». А наш эксперимент даёт тебе возможность изменить свою чахлую жизнь! Итак, следующий этап нашего шоу заключается в том, что и ты, и та рекордсменка по доступности поедете в тур по жопам-европам. Ей надо побить свой же рекорд по скорости трахов-бахов, а тебе увеличить рекорд по здрасьте-фигасте. Ты не думай, что это так легко будет, как здесь. Это здесь один из тысячи… Ну, при самом милосердном отношении – один из сотни носителей мужских половых признаков способен внушить женщине мысли о продолжении грешного рода людского. Если уж совсем сжалиться и плюнуть на общую степень помятости, то из десяти наугад отловленных мужеособей – девять подлежат автоматическому отшиву-посылу. А там тебе таких геркулесов-аполлонов будут подсылать, что крейзи-мейзи! Это тебе не Гарбузов и компания! Эти дожмут – уж будь уверена. В сущности, все бабы одинаковы, поэтому рано или поздно… Вопрос времени и техники. Путёвки уже спонсорами оплачены. Каждая путёвка на двух человек.

– На двух?

– Да. Тебе из наших типажей-миражей надо кого-то выбрать себе в спутники. С Намбэр Ван я уже говорил, ей по барабану-жбану, с кем, но тебе обязательно надо кого-то выбрать. А если тебя совсем с них пучит-глючит, ты можешь кого-то из своих френдов-брендов взять в поездку.

– А можно?..

– Да-да, – оживился Альберт Карабасович, заметив, что Людмила проявляет какой-то интерес к его предложению.

– Можно моих родителей послать по этой путёвке? Они же никогда нигде не были, никогда не отдыхали, как нормальные люди отдыхают…

– Не-е-ет! – простонал Альберт Карабасович разочарованно. – Ну, что ты всё задачишь-мрачишь! Нельзя же так в самом деле. У нас же не дом отдыха для престарелых, а серьёзный научный… как его… этот…

– Эксперимент-экскремент, – подсказала Людмила, изучив стиль языка Альберта Карабасовича. – Чем больше экскрементов нароете, тем удачней эксперимент, так?

– Я вижу, что ты усекаешь-тикаешь тему! Ну так что, по рукам?

– Мне… надо подумать, – она поняла, что упрямством, спорами и разумными доводами от этих неугомонных экспериментаторов не отделается.

Она почувствовала, что попала в какое-то чуждое ей измерение, словно бы в другую страну. Она никогда не бывала в других странах, поэтому судила о своих ощущениях по стихам известного поэта, который был вынужден уехать на чужбину. Вот и она земной свой путь прошла до середины, как угодила в этот шумный ад… Здесь смотрят не в глаза, а только в зад. И судят эти дамы, господины лишь по нему: мурлычат, голосят. Здесь выльют на тебя дерьма ушат, и обратиться не к кому с «иди на…». Обратиться-то можно, но не к кому, потому что они не поймут, их это только развеселит. Их как не посылай, а они всё равно не отвяжутся. Здесь всё делают хором: смеются, упрекают, хвалят. Однородная инородная масса. Здесь всё интимное, нежное, лиричное превращено в публичное, грубое, катастрофичное. Такая революция, когда всё поставлено с ног на голову, совершенно чужеродна любви. Она поняла, если влезет в эти помои сейчас, потом её будет мучить чувство рассогласованности с собой. Хотелось поскорее отсюда выбраться на свежий воздух.

– Подумать-то мне можно?

– Думай, душа-девица, думай! Как надумаешь – звякни-брякни в любое тайм-дей, – и Альберт Карабасович протянул свою визитку.

Тут же рухнули все запоры, раскрылись двери, и Людмила оказалась на улице. Казалось, что она пробыла в том аду целую вечность, а на деле – всего-то чуть больше часа. Она не сразу поняла, в какую сторону надо идти. И как она пойдёт? Что она скажет родным? Надо срочно вывести из строя телевизор, а то не дай бог… Хотя, родители его почти не смотрят: у мамы сразу повышается давление, а отец убеждён, что в задачи современного телевещания входит разрушение психического здоровья зрителей. А если кто из знакомых увидит это «ток-шоу»!.. Хотя, кто их сейчас смотрит? Все работают допоздна, а «на сон грядущий» идут только ужастики, боевики да криминальные новости. Домохозяйки смотрят ток-шоу, но у Людмилы не было знакомых домохозяек. Она не знала, как ей теперь быть, какое выражение лица одеть, чтобы не напугать отца и мать тем кошмаром, который пришлось пережить.

* * *