Корова

– Просто у меня нормальное медицинское отношение к жизни. Это, как бы вам объяснить… Начало жизни всегда сопровождается криком. Если ребёнок рождается без крика, это плохой признак: значит, он мёртвый. Надо реанимировать или уже поздно. И конец жизни иногда сопровождается криком, особенно, если человек не своей смертью умирает. А когда взрослый человек кричит, пытаясь имитировать юность, он иногда похож на умирающего старика. Знаете, как говорят: впал в детство. Именно поэтому страстная любовь в зрелые годы больше напоминает старческий маразм. Старики ведь тоже впадают в детство, но это грустно, так как напоминает какой-то последний аккорд. Ребячество хорошо смотрится в исполнении молодых, а нам это позволительно только годкам к семидесяти, когда старческий маразм начнётся. Тогда уж всё простительно.

– Да ну тебя со своим медицинским отношением! – нарезала Римма дорогую салями острым скальпелем. – Просто у нас бескультурное общество в этом плане. Ведь женщина именно с годами становится больше похожей на женщину. Пропадает такая модная нынче подростковая агрессивность, резкость, угловатость. Фигура женской становится, а не так, как сейчас со спины и не поймёшь – девка идёт или парень.

– Ага, складки под подбородком и на спине появляются, целлюлит, морщины.

– Так это всё те же вторичные половые признаки! У нас такой женщине вслед шепчут: «Корова» по причине собственного невежества. Не понимают люди истинного положения вещей. Ведь именно с годами в женщине появляется какая-то мудрость, философское отношение к жизни. А что молодые? Моей соседке всего двадцать лет, и она уже родила. Ребёнок болезненный, по ночам постоянно плачет, она на него орёт матом, потому что ей выспаться перед дискотекой надо. Сожитель её сразу же сбежал, потому что ему хотелось просто весело провести время, а детей растить – это ой как трудно. И вот у меня сердце кровью обливается за этого ребятёнка, а ей бы только нового бойфренда на танцульках отхватить, только бы одной на ночь не остаться. Я ей говорю: «Ты же и так уже не одна, у тебя дитё есть». А она не понимает, считает себя одинокой только потому, что по ночам её никто не дерёт.

– Правильно. Может, ей мужские гормоны больше нужны, чем ребёнок. Сейчас во всех журналах пишут, что постель все болезни лечит. У народа денег на лечение нет, и не предвидится, а условия жизни и труда – хуже некуда. Поэтому болеют люди, тяжело болеют, но никто ничего в плане улучшения жизни и доходов делать не хочет. Поэтому вешают лапшу на уши про лечение мочой, козьими какашками, глиной, да прочими подножными средствами. Главный аргумент – дёшево, а то и вовсе бесплатно. Набрал грязи в канаве, к больному месту приложил и не надо никаких лекарств и даже больничных листов. Работодатели-то нынешние не жалуют работников, когда те болеют. А попробовал бы кто в советское время уволить человека за больничный на три дня или издать брошюрку о лечении геморроя навозом. Сейчас же таких «научных изысканий» – горы.

– Ха-ха, да уж! – смеялись Римма с Людмилой, а Нонна продолжала:

– Я помню, лежала у нас в больнице такая Зинка Ёлкина. Я как раз после института работать пришла, вас тут ещё не было. Лежала с сотрясением мозга, множественными ушибами и переломами. Мужик её поколотил, хотя она была иного мнения. Как-то в моё дежурство мы с ней разговорились, она мне и рассказала, что тоже просидела до тридцати восьми лет в девках. Красивая такая баба, работящая, покладистая, а замуж никто так и не позвал. Некому. В заблёванный подъезд какой-нибудь звали, на чужие квартиры, пока жёны в отлучке, да в кабаки. А она это решительно отметала, всё ждала свою судьбу, чтобы всё по-человечески, а не по-скотски. И начались у неё проблемы с почками. Ей и посоветовал кто-то в качестве лекарства от всех бед мужика себе найти.

– Ха-ха-ха!