Коровья смерть

Где стоит дом
А в нём на столе стоит чай
Остывший
Из проточной ржавой воды
И бабка в переднике,
Выходя на дорогу меня встречать,
После тряпкой в прихожей
Затирает мои следы
Чтобы я не знала
Откуда пришла сюда
И по насыпи жёлтой в степь бегут поезда
И душно пахнут ландыши на трюмо

* * *

бабка в переднике злая моя тоска
тихая-тихая
за полночь вяжет носки
глядит в телевизор
сжимает больной висок
ищет на рынке
удобные башмаки
хотя никуда не ходит
разве что в магазин
и в аптеку.
в окне умирает свет
зари вечерней,
шорохом старых газет
и прошлогоднего разнотравья
пахнет прохладный зал.
И когда за окном играет
военный марш
никто не поднимает глаза

* * *

А когда мне было пять я упаду с горы
А когда мне было сорок
я уезжаю в сибирь
в бескрайние тихие земли
смотреть на выпавший снег
и помнить в саду сирень
отца, который отбросил тень
и ушёл
и стал человек
а я буду помнить запахи пыльных штор
скрип качелей
цветенье старых садов
и маятник будет качаться
как ржавый топор
пока не останется только мартвеющий снег
и ямочки на снегу
от капель
упавших
с сиреневого куста
и будут пахнуть смертью ландыши на трюмо
и по пыльной степи года катить поезда

* * *

Месяц всадник унылый
отпустит лошадь свою
по лунному небу
бежать,
по вечерней росе

а через год с лошади слезет краска и карусель

остановит свой призрачный бег
на краю
города
в перепутье сырых дорог
где мы в детстве играли в прятки в вечерней росе

а я так люблю лежать на спине

и смотреть в до краёв
полное звёздами небо
как все

и слушать бегущие насыпью поезда

и слушать нахрапом бегущих коней
и чувствовать, как мартвеющая земля
поглощает меня
потому что она сильней.

человек, похожий на рыбака

за окнопоезда всплыл на лестнице человек
поезд пере-городил – взрезал – ему – грудь
одетый в зелёное и сапоги —
верно, рыбак – он шёл наверх,
но поезд железной грудой
не дал вдохнуть
лицо человека поездом взрезанного пополам
я не увидела – ни щекИ, ни выраженья глаз —
но за его спиной черноречкой лодка плыла —
лодка и человек всплыли на миг среди нас,
едущих в поезде, жующих свою тоску,
и его лицо (не увидАнное мной) напомнило лес
и предзакатные
небеса и в деревенской церкви
тёмный иконостас
и стих стал неполон, скомкан, как будто он
горожанином сраным ввалился в зелень равнин
зарезал грудожелезой поезда, ржавью колёс
сотни костлявомясых спин
как топороневзрачно грудь бабы беременной вскрыл
как мёртвоотравленной рыбой чумной продавец накормил
человека, что за окном всплыл
человека, похожего на рыбака
уплывшего дальше
в вечереющий небопляс
пока поезд грахал в бессмысленный звездопад
пока поезд вёз нас.

27.06.12-28.06.12,

поезд Минск-Могилёв