Коровы

— Великий Хозяин пошел ей навстречу и отпустил прогуляться до второго столба, приставив к ней Пастуха, который в случае чего сразу же возвратит ее в Малый отстойник. Но это «в случае чего» произошло моментально: Пастух отвлекся на скручивание козы, а эта паршивка, не сделав и трех шагов по дороге, застыла как каменная, нырнув в никуда, и появилась из ниоткуда, то есть обрела способность хоть как-то передвигаться лишь на десятой козе, нервно искуренной Пастухом, и понесла такую проекционную чушь, что Пастуху показалось, что он сходит с ума, и быстро, через Подслушивателя, даже минуя Хозяина, ему пришлось вызвать меня и ее отца, великого Данте, чтобы хоть как-то остепенить эту особу и вернуть в Малый отстойник — чему она сопротивлялась как разъяренный баран. Данте приплелся первым, поскольку пасся неподалеку, и, выслушав ее речь, покачнулся — как описывал мне Пастух, — а потом упал на поверхность — в обморок, и, когда подоспела я, еле дышал. Пришлось потрудиться, чтобы поставить его на все четыре ноги, после чего он сказал, что по кругам сейчас не пойдет, нету сил, а отправится в Главный отстойник, приведет сам себе в порядок мозги, покалеченные собственной дочерью, и уже после этого продолжит круги. И ушел. Я подумала, что, возможно, если привести эту дрянь на вершину холма и обратиться к святыням, то известный всем Еремей с высоты своего положения проникнется моей материнской бедой и поможет излечить эту телку, обреченную на вечную изоляцию… И Пастух, чуть не сошедший с ума, не дожидаясь решения Хозяина, пошел мне навстречу, поверил, как мудрой корове, которой бесконечно много кругов, связал нас веревкой, и вот я ее привела, чтобы в вашем гурте телок первого круга, которые ближе к ней, чем взрослые особи, по наивному восприятию установленного порядка вещей, она взошла на вершину холма, поклонилась святыням и хоть частично восприняла бы реальность, быть может, через вашу наивность… Что будет дальше — не знаю; не ведаю, какое решение примет Хозяин; что будет, то будет…

— А что такого ты выдала, вернувшись из проекционной иллюзии? — спросила Антонина-гадалка Химеру.

— Действительно, промычи, как говорится, нам то, что так потрясло Пастуха и великого Данте, — сказала Мария-Елизавета. — Мы тут все стойкие телки — в обморок падать не будем.

— Вот-вот, с мычанья я и начну, — сказала Химера с оттенком какой-то писклявости, — поскольку с мычанья и начинается рабское, скотское отношение к собственной сущности, и вывод этот я сделала после того, как быстро прочла одну очень умную книгу, побывав в нереальности — такой же, кстати, иллюзии, как и здесь, поскольку что там, что здесь — все, кто есть, находятся в наваждении, называя это глупое состояние реальностью.

Джума и Елена переглянулись, и Елена спросила:

— Ты случайно уже не успела познакомиться с быком Иллюзором?

— Я не знаю никакого быка Иллюзора, — сказала Химера, — мой отец уже спрашивал меня про него, и я отвечу вам то, что ответила и отцу: если бык этот оправдывает свое имя и действительно иллюзорен, он и есть, очевидно, та реальность, о которой все говорят, но о которой мало что знают.

77. Доводы Химеры номер четыре

И продолжила:

— Мычанье, а также блеяние, ржание и все остальные скотские звуки, которые вы издаете, относятся к бесспорному средству общения и выражения тех мыслей и чувств, которые ощущает скотина. Но что есть бесспорное? Попробую вам втолковать виды бесспорного… Как сказано в этой выдающейся книге, которую я успела прочесть: «Бесспорное существует в форме доказанного ранее, когда уже все споры стихли, и все согласились, что спорить больше не стоит — не о чем спорить. Есть также бесспорное, когда никто просто не знает, о чем тут спорить, так как ничего не понятно, и никто толком не знает, какой тут вопрос задавать и о чем, собственно, спорить. Есть бесспорное лишь потому, что все боятся открыто спорить, поэтому и не спорят, унизительно соглашаясь с тем, что спорить бесполезно по одной только причине: никто тебя не услышит, а если услышит, то не ответит, так как есть лишь один Голос, который может громко задавать вопросы и на эти вопросы же отвечать. Есть бесспорное лишь потому, что спор никак не рождается, поскольку каждый мычит или блеет что-то свое, не слушая никого другого, но речи всех никоим образом, ни прямо, ни косвенно, не являются ответами на вопросы, которые существуют латентно… — тут, при звуке «латентно», телки переглянулись, Ида тяжело задышала, вороная кобыла фыркнула, Пастух крепко схватил веревку, соединявшую дочь и мать, а верблюдица, стоящая в четвертом от телок ряду, плюнула в сторону Химеры, правда, плевок ее улетел куда-то за очередь, а вся остальная окружающая скотина замерла в ожидании дальнейшего так, как будто сейчас произойдет что-то из ряда вон выходящее. — …Да, — повторила Химера, — существуют латентно, но их никто не может правильно сформулировать, и поэтому спор напоминает рекламу самих же себя и своего личного мнения…

— Ты что, телка, — спросила Елена, обращаясь к Химере, — наелась синей травы?