Корпорация «Коррупция»

В ответ полицейское начальство облегченно выдохнуло, свалив с себя груз ответственности, а Панов только всплеснул руками:

– Еще бы ФСО и Службу безопасности Президента привлекли… – и, увидев выражение лица негласного руководителя следственной бригады, замолчал, втянув голову в плечи.

Белых пятен на карте следствия оставалось множество, и все их стоило проявить в ближайшие дни. Леднев решил, что называется «плясать от печки», и взял за отправную точку именно дневник.

– Пресловутого архива адвоката Бродника у нас нет. Доказательств преступной деятельности Штурмина – тоже. Есть только записи Алены, которые в большей степени могут оказаться вымыслом, основанным на ошибочных выводах. Нельзя исключать, что некоторые факты могли быть искажены или умышленно незамечены в угоду конечной версии. Мне потребуется профессиональное заключение по всем разоблачительным материалам Соболевой, касаемых генерала Бирюка, Давлатяна и прочих. Отдельно – по фактам в статье неизвестного нам Андрея Смелова, с которой все началось. – Он вперил взгляд в Хаджиева, к которому начал даже испытывать некоторую симпатию как к профессионалу. – Ни за что не поверю, что у вас нет своих разработок.

Заур Имранович глаз не отвел, только скупо ответил:

– Кое-что есть. На остальное нужна неделя.

– Три дня! – отрезал Леднев.

Препираться Заур не стал.

…У нее впереди было будущее, но, шагнув с подоконника пятого этажа, Алена Соболева оставила за собой только прошлое. Теперь лишь холм на могиле, траурный венок «от коллег и друзей» да четное количество гвоздик служили венцом плодотворного в профессиональном плане, но короткого жизненного пути.

Все уже разошлись, оставив его наедине с черно-белым фотопортретом, с которого на мир смотрела улыбающаяся Алена.

А девочка могла бы жить…

Несмотря на раскаленный воздух, Василия Петровича пробил озноб. Сколько он видел поломанных судеб, сколько боли и страдания прочувствовал, пока служил в органах.

Когда мог, прятался за неприступной стеной профессионального цинизма, но иногда нервы сдавали. Боже, если ты есть, зачем все это?..

– Ты, правда, хочешь дойти до конца?

Начальник краевого УФСБ подошел тихо и незаметно и, несмотря на зной, был облачен в темный траурный костюм и черную футболку. Мысы его безупречно начищенных туфель ярко сверкали на солнце.

Леднев пожевал не прикуренную сигарету, не торопясь с ответом, но видя, что Хаджиев настроен без всякой агрессии, сказал:

– Не просто хочу… дойду… хотя бы ради нее…

Заур встал рядом, и Ледневу стало немного легче: теперь перед бескорыстным и открытым взглядом пары глаз их было двое, старые матерые волки, унюхавшие едва уловимый запах добычи.

– Ты знаешь, а мне она никогда не нравилась. Чужая. – Заур смотрел прямо на фото. –

Нельзя гостю с северным норовом беспринципно соваться в наш огород. Здесь – юг. Свои законы, другие правила, иные отношения. А Соболева… прямая очень. Не скажу, что честная – не пасли специально, но прямая – точно. У нас так не принято, сам знаешь.

– Угроза?! – насторожился Леднев, приняв последние слова в свой адрес.

– Нет, – Хаджиев продолжал, и голос его оставался беспристрастным. – Ты в Южноморске двадцать лет оттрубил, не мне тебя стращать. Просто рассказываю… я думал, она раньше шею себе сломает или ляжет под кого-нибудь. Такие прямые долго не живут. Если крыши нет. Для нее ж вообще авторитетов не существовало, не было мнения, к которому бы прислушивалась. Но такой прыти никто не ожидал: как по Бирюку вдарила!

Только что слону дробина? Ну, сняли. Мы ж с тобой понимаем, никогда генерала на съедение не отдадут. Ни генерала, ни кого другого. Есть определенный должностной уровень, который определяет «посадки», если взять выше, то система окажется дезорганизована. Вот Давлатяна, того бы дали сожрать без оглядки…

– Его и сожрали. Точнее, слили. – Леднев подумал секунду. – Так все, о чем писала Соболева в «Губернском колоколе» – правда?

– В большей степени, – согласился Заур Имранович. – В деталях пока не уверен – проверяем, но картина нарисована вполне реалистичная. Причем то, что изложено в дневнике – тоже. Не скажу про шуры-муры, кто с кем спал – это скоро выясним – а участие в бизнесе, взятки и откаты – есть такое.

– Так почему же вы покрываете их? – изумился Леднев открытости Хаджиева.

– По той же причине, что и вы! – отрезал Заур. – Если здесь внизу потянуть ниточку, как бы клубок в Москве не отыскался… Не объяснять же мне тебе основы оперативной работы.

Объяснения Василию Петровичу не требовались: прекрасно понимал, что, имея компромат на каждого чиновника, ФСБ любого в крае может взять на крючок. Вот только в государственных ли целях или ради разрешения собственных бизнес-конфликтов?

– Только мы покрываем здесь, а вы, – Хаджиев указал куда-то вверх, – там. Но играем– то по одним правилам.

Леднев, наконец, нашел в кармане зажигалку и прикурил.

– Так ты со мной?

Заур молча шагнул вперед к могиле, присев на корточки, задумчиво взял в руку ком сухой земли, в пыль раскрошил его сильными пальцами, затем провел ладонью по фотографии, будто утирая Алене слезу.

– Красивая…