Корпорация «Коррупция»

Он вдруг резко поднялся и подошел к Ледневу вплотную.

– С тобой! Одному мне по рукам дадут, а вместе, может, чего и добьемся. Пора призвать шайтанов к ответу…

2

Прошедшие пять дней после похорон не внесли ясности. Отследить орудие убийства не удалось, криминальный умысел в действиях советника губернатора не усматривался, а эксперты по ряду характерных признаков однозначно подтвердили авторство дневника за Аленой Соболевой.

Илья Ильич Панов рвал и метал, требуя освободить сотрудников Следственного управления от бессмысленной работы:

– Здесь все очевидно! Дело надо закрывать.

С выводами Василий Петрович по-прежнему не спешил.

Распределив обязанности и направление деятельности членов следственной группы, часть вопросов он предпочел оставить за собой. Его связи в верхах и неофициальный статус давали неоценимые преимущества: мало кто мог отказать в беседе помощнику уважаемого в стране депутата, а с человеком, не состоящим на службе в органах, люди шли на контакт проще, делились информацией охотней, с большим желанием погружались в глубины собственной памяти.

Первым звоночком, что стоит на правильном пути, стала беседа со старым другом, ныне заядлым дачником, а когда-то непримиримым борцом с оргпреступностью в Южноморске. Отставной майор со времени их последней встречи добрал килограммов пятнадцать солидности, был грузен и неспешен.

– Одна фамилия, пожалуй, мне известна…

Они сидели на террасе добротного кирпичного дома в тени садовых деревьев, а на столе аппетитно таял слезой графинчик с холодной водкой, подкрепленной нехитрой снедью: отварная картошка, зеленый лук, хрустящие огурчики с грядки, порезанное ломтями сало и черный ржаной хлеб.

– Он несколько раз у нас отсвечивал по разным эпизодам, но все оперативной информацией и ограничилось. А ювелир знатный, руки золотые. И барыга хоть куда!

Через него золото и камни сливали. Он рыжье переплавит, форму придаст, брюликами инкрустирует и продает. Не подкопаешься. Говорят еще, под антиквариат мастырил изделия, все чин по чину: с клеймами и гравировкой именитых мастеров. Не каждый профессионал отличит. Гольденблат его фамилия, точно. Михаил Яковлевич. Кстати, еще евойный папашка в шестидесятые по линии БХСС по антикварным делам проходил. Так что здесь наследственность четкая прослеживается.

– А что он вдруг на заре нулевых вдруг в строительный бизнес подался?

Майор только недоуменно развел здоровенными ручищами.

– Да херь какая-то. Мож в маразм впал на старости, а может, попросил кто. По моему– то ведомству он в связке с Гешей Сочинским проходил. Помнишь такого?

Как не помнить? В девяностые Геша (Геннадий Алферов) бомбил квартиры, только шум стоял. Брал исключительно деньги и драгоценности, никакой тяжелой поклажи – и лишь то, что мог быстро сбыть.

– Там группа была, – уточнил Леднев.

– Точно. Потому мы и разрабатывали. Двое подельников еще. Но верховодил всем Геша. Их взяли в 2003, отправили на зону, а там… деталей не знаю – после моей отставки уже, но его на перо поставили. А пахал Геша когда-то на Кондрат Степаныча… Его-то не можешь не знать.

Знал Леднев и Кондрат Степаныча, бойкого старика, обладавшего недюжинной силой и авторитетом. Большую часть жизни протоптал Степаныч по зонам: там воспитался, там и был коронован. Вор старой закалки, но прогрессивный, с несгибаемой волей и прозорливым взглядом, в кулаке державший молодую поросль.

– Так вот, ОПГ «Судостроитель» под его контролем начинала, а потом, когда Степаныча возле вокзала расстреляли, слухи ходили, будто это Молот его подвинул, чтобы из-под опеки выйти. У них терки нешуточные были. Но обставил все так, точно вора кавказцы заказали. Тогда чудом войны избежать удалось.

– А в девяносто восьмом Молота та же участь постигла, – добавил Леднев, – когда его Налим подсидел.

Майор кивнул, соглашаясь.

– Налим в «Судостроителе» всегда на ведущих ролях состоял, оттуда ниточка может к Гольденблату и тянется, – он поднял в руке рюмку. – Ну, будем…

Вторым подтверждением, что движется в правильном направлении, стал скоротечный визит в столицу ради единственной, но крайне важной беседы. Встретились в одном из кабинетов ФСО на Смоленке. Собеседник, сухо представившийся Федор Егорычем, был облачен в серый цивильный костюм, оказался на удивление словоохотлив и щедр в оценках:

– Знавал я такого в девяностые. Фильдеперсовый персонаж. Любитель пыль в глаза пускать: там у него связи, здесь знакомства, покровительство на самом верху, чуть ли не в спальню к Президенту вхож. Туфта все! Чтобы зарываться перестал, вынуждены были на место под солнцем указать. Жестко. Приняли силами спецназа, мордой в снег уложили, особо буйных из охраны попинали немного. Быстро понял. Пошумел, но дальше возмущений дело не пошло… Они ж все во власть тогда рвались, а таких к руководству страной допускать нельзя ни в коем случае. Камня на камне не оставят!

– Точно он?

– Точно! – Федор Егорович вновь бросил беглый взгляд на фотографию на столе. –