Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР

Вряд ли Павленко назвал всех. Он, например, не упомянул И. Ф. Костюченко, вместе с которым убежал во Львов из Калинина в 1948 году и создавал новую организацию[418]. Более разговорчивый и демонстрировавший активную помощь следствию Константинов на одном из первых допросов заявил: «Я утверждаю, что 70 % личного состава нашей преступной организации безусловно знали, что организация является фиктивной и совершает преступления». При этом Константинов «по памяти» перечислил по фамилиям 91 члена организации[419]. Таким образом, по версии Константинова, в тайну УВС были посвящены десятки человек. Суд по делу основной группы обвиняемых, как будет показано далее, из 17 обвиняемых признал осведомленными об истинном характере организации 15 человек. Кроме того, в приговоре говорилось, что члены руководящего ядра организации узнавали о ее истинной сути в разное время.

Означало ли это, что некоторые члены УВС, не знавшие главную тайну (в течение всего времени или в какие-то периоды), не имели причин участвовать в системе доверия и круговой поруки, основанной на взаимном компромате? Ответ на этот вопрос может быть скорее отрицательным. Важно учитывать, что, даже не зная о сути УВС, подчиненные Павленко так или иначе участвовали в различных нелегальных сделках, приписках, подделках и подчистках документов, кражах и т. д. В каких-то случаях свою роль играла также компрометирующая информация, относившаяся к более ранним периодам жизни членов организации, до их вступления в УВС.

Наиболее яркий пример этого представляли Ф. П. Губский и И. М. Пашун, имевшие, как уже говорилось, связи с немецкими оккупантами, или И. Ф. Костюченко, побывавший в плену. Однако ими этот список, очевидно, не ограничивался. В приговоре суда не без некоторых оснований говорилось, что руководители организации принимали в УВС «значительное число уголовных преступников»[420].

Оценивая значимость прежнего компромата, важно учитывать, что у членов организации вряд ли были основания скрывать темное прошлое от товарищей. Как показывают социологические исследования механизмов доверия, добровольное самоочернительство (предоставление информации о прежних преступлениях) нередко является важным фактором укрепления доверия, особенно в криминальной среде, к которой, по крайней мере отчасти, относилась и организация Павленко. Доверяя свои тайны другим, участник группы демонстрирует лояльность к ней. Взаимный обмен компрометирующей информацией, а не попытки ее скрыть — это условие равноправного доверия и солидарности[421]. Кроме того, опасаясь преследований со стороны государства, нельзя было рассчитывать на эффективную защиту организации в случае сокрытия от нее причин таких преследований. Между тем поддержка в конфликте с государством, как будет показано далее, являлась важным элементом укрепления доверия и наиболее ярким проявлением круговой поруки в УВС.

В общем, взаимный компромат, нависавшая над всеми угроза разоблачения и активная защита членов коллектива от агентов государства были важными факторами сплочения ядра организации и его ближайшей периферии. Однако вряд ли этим ограничивались мотивы взаимной помощи членов УВС. Несомненно, они находили и иные преимущества принадлежности к организации. Не последнюю роль играла материальная заинтересованность. Важно учитывать, что в большинстве своем молодые и энергичные сотрудники Павленко, как и он сам, могли с увлечением исполнять выпавшие им роли командиров и начальников, носить форму и не без определенного азарта преодолевать многочисленные трудности, повседневно возникавшие на производстве. Чувство хозяина и моральная удовлетворенность от освобожденного труда, о которых активно напоминала рабочим СССР советская пропаганда, по-своему были присущи Павленко и его сотрудникам, в буквальном смысле этого слова взявшим собственную судьбу в свои руки.

Имеющиеся документы указывают, что, помимо совместной работы и общего участия в различных нелегальных схемах, важную роль в качестве метода группового сплочения в УВС играли многочисленные застолья с употреблением спиртного. Ничего удивительного в этом не было. Регулярное коллективное употребление спиртного было традиционным средством времяпрепровождения, социализации и укрепления личных связей во всех советских бытовых и институциональных сетях. Совместно распитая бутылка водки во многих ситуациях помогала решению дела не хуже, чем значительная взятка, на которую могло не хватать средств.