Корпус 38

В столовой — полдюжины деревянных столов со скамьями. Перед каждым пациентом пластиковый огнеупорный поднос с отделениями для блюд, стакан и ложка для супа. Стрекоза провожает Данте на его место. Тот устремляет взгляд на свой поднос и не видит, как поглядывают на него другие. Он понимает, что здесь нет ни ножа, ни вилки и что эти стаканы разбиваются на тысячу безопасных кусочков, и безропотно улыбается.

— Да, приятель, — шепчет ему в ухо стрекоза. — Ни лезвия, ни гвоздя, ни стеклянных осколков. Ты видишь, о вас заботятся, как я забочусь об укладке, которая держит мою прическу и которой ты теперь будешь любоваться. Давай, приятного аппетита. И набирайся сил, потому что после обеда у тебя разговор с доктором Ломан. Она классная, но задаст тебе кучу вопросов, и было бы неплохо, если бы ты смог на них ответить.

Сидя перед ним в кабинете для консультаций корпуса 38 вместе с Роже, готовым защитить ее от любых неожиданностей, доктор Ломан наблюдает за пациентом.

Перед беседой Данте зачесал волосы назад. Открытый лоб придает его лицу хрупкое благородство. Нет больше уродливых бинтов. Несмотря на шрам и следы швов, которые портят правое крыло носа, профиль снова птичий. Взгляд ускользает — значит, Данте капитулирует.

— После первой ночи вы, кажется, успокоились, — начинает она.

Скрестив руки на животе, обтянутом белым халатом, Роже не сводит с пациента глаз. Доктору — доверие, а ему — бдительность. Не успеет пациент броситься через весь кабинет, чтобы напасть на доктора, как окажется на земле.

Сгорбленный, в пижаме, ухо еще под повязкой, Данте не опасен. Роже многое повидал за пятнадцать лет; для него Данте — «вода, которая спит».

— А сейчас мне хотелось бы, чтобы вы объяснили, что произошло в первую ночь после вашего приезда. Сейчас вам явно лучше, и мне бы хотелось понять.

Молчание.

— Эрван?

— Меня зовут Данте, — откликается он, поднимая глаза.

— Хорошо, Данте. Вы хотите объяснить, что произошло? Мне нужно это знать, чтобы вам помочь.

— Помочь?

— Помочь вам чувствовать себя лучше. Вы испуганы. Это лишнее. Здесь вам ничто не угрожает. Мы здесь для того, чтобы вам помочь.

— Я знаю. Стрекоза мне уже говорил.

— Кто это?

— Баскетболист в очках, из-за которых у него глаза как у насекомого.

— Ах да, — говорит она и не может сдержать улыбки.

Он вздыхает.

— Когда я показала вам скомканное одеяло, которое вынули из унитаза, вы что-то сказали. Я разобрала что-то вроде «ползучей смерти». Верно?

Снова молчание.

— Если вы хотите, чтобы вам помогли, — а я думаю, вы не хотите оставаться в таком состоянии, — нужно, чтобы и вы помогли нам.

— Вы хотите все знать?

Он поднимает голову, глядит на нее, словно ища ободрения.

Она взглядом просит его продолжать.

— Иногда я боюсь змей. Ночью особенно и даже днем. Они могут проникнуть через канализацию. Через туалет. Это самые большие. Надо его закупоривать, они не пролезли. Так я защищаюсь. Я держу их на расстоянии.

— А зачем они стараются добраться до вас?

Его речь стала лучше. Он отчетливее осознает свое состояние. Только сами рассуждения свидетельствуют о болезни. Если бы кто-нибудь наблюдал этот разговор из-за стекла, не слыша слов, он и не подумал бы, что один из собеседников болен.

Первая смерть в каком-то смысле имеет основания господствовать в мире. Но смерть не избавлена от страданий.

— Они хотят пробраться через канализацию, чтобы окончательно завладеть моей душой, а потом убьют меня ради своего удовольствия.

— Потому что они уже отчасти завладели вашей душой?

— Как и всеми.

— Всеми?

— Это змей, который извратил наш мир с самого начала и погрузил нас в ад.

— Вы про сад Эдема и Еву?

— Про что же еще? — задумчиво произносит он. Глаза его полны покорной тоски. — Конечно, с того самого дня мы все во власти змея.

— И вы считаете, что мы живем в аду?

Опять вздох.

— Это вы знаете намного лучше меня.

— Вернемся к вам, Данте, и к змеям. Это они продиктовали вам ваши поступки в ту ночь?

— Змеи всегда приказывают мне делать одно и то же, — говорит он уже спокойнее. — Говорят, чтобы я поймал девушку, юную, прекрасную, как Ева. Понимаете, одну из тех, кто обладает властью. Потому что они властвуют над мужчинами. Из-за сексуальности. Я должен ловить таких, чтобы смотрели на меня, чтобы обращали внимание на Данте.

Он умолкает — заскрипел стул, на котором стал раскачиваться Роже. На мгновение Сюзанна пугается, что Данте остановится. Но, не поворачиваясь к санитару, который взглядом извинился перед доктором, Данте продолжает:

— Регулярно Змей приказывает мне доставить ему женщину.

Сюзанне вспоминается преступление, из-за которого Данте арестовали: молодая женщина, захваченная и связанная у себя дома. Секретарша в транспортном предприятии… Удивлялась, что в ее квартиру смогли проникнуть через окно.