Корпус крылатой гвардии

нанесения удара штурмовиками 3-го шак и 25-й шад по аэродрому Орел (военный)

надежно блокировать аэродромы Орел (военный), Орел (гражданский), Мезенка,

Леженки, Кулики, Хомуты.

8 июня 1943 г. с 19 час. в течение 15 минут летчики 3-й гвардейской

истребительной авиадивизии блокировали аэродромы Орел (военный), Кулики,

Хомуты. Летчики 4-й гвардейской истребительной авиадивизии блокировали

аэродромы Орел (гражданский), Мезенка, Леженки.

При блокировании почти над всеми аэродромами наши летчики встречали

патрулирующих истребителей или взлетавших для деблокирования с других

аэродромов, которых с ходу атаковали. В результате воздушных боев было сбито шесть

самолетов противника. Кроме того, группа гвардии старшего лейтенанта А. А. Головина

штурмовыми действиями уничтожила на аэродроме Мезенка пять бомбардировщиков.

Зенитная артиллерия, прикрывавшая аэродромы противника, вела сильный огонь.

Но, несмотря ни на что, задача блокирования вражеских аэродромов была выполнена.

Ни один фашистский самолет с блокируемых аэродромов не взлетел. [103]

Начиная с 8 июня активность действий авиации обеих сторон постепенно

возрастала. Наши истребители все чаще и чаще стали появляться над линией фронта,

прикрывая свои войска. Туда же к этому времени переместилась корпусная станция

наведения. Теперь она вызывала и наводила истребителей на самолеты противника.

11 июня 1943 г. шестерка Як-1 65-го гвардейского иап под командованием гвардии

капитана С. И. Пленкина вылетела на прикрытие наземных войск в район Будоговице.

В составе группы было два молодых летчика — старшие сержанты С. Хитров и И.

Несвяченный. В воздушном бою молодые пилоты сбили по одному истребителю

противника.

Вот что рассказывает С. С. Хитров об этом бое:

«Мы прикрывали наземные войска, когда в конце патрулирования появилась

четверка «фокке-вульфов». Мой ведущий гвардии капитан Кубарев пошел на них в

атаку, я его прикрывал. Остальная наша группа заметила и атаковала еще одну группу

самолетов противника. Завязался воздушный бой. Со станции наведения с земли

руководил боем командир дивизии гвардии полковник Китаев. Мы с капитаном

Кубаревым бой вели вначале на виражах, затем истребители противника разделились:

одна пара продолжала с нами бой на виражах, а вторая попыталась набрать высоту и

атаковать сверху. Кубарев эту тактику разгадал и пошел за набирающей высоту парой

«фокке-вульфов». В результате бой перешел на вертикальный.

Вскоре гвардии капитан Кубарев сбил один «фокке-вульф», за что командир

дивизии по радио похвалил его и предупредил о подходе к нам еще четырех

фашистских [104] истребителей. С подходом второй четверки противника бой принял

ожесточенный характер. Немцы стремились уничтожить нас.

В одной из атак капитан Кубарев был атакован парой «фокке-вульфов». Отбивая

атаку, я сблизился с ведущим вражеской пары до предельно близкой дистанции и,

ежесекундно ожидая столкновения, нажал на гашетку. Мои снаряды поразили цель.

Не успел я дослушать похвалу своего командира, как мой самолет задрожал — это

очередь второго «фокке-вульфа» прошлась по мне. Я сделал переворот и ушел из-под

огня противника, но самолет перешел в штопор. Два фашиста стали меня преследовать,

пытаясь добить. Кубарев в это время был связан боем.

При попытке выйти из штопора я почувствовал, что мой самолет почти не

слушается рулей управления. Вот тут меня, что называется, прошиб холодный пот. К

счастью, немцы прекратили меня преследовать, решив, очевидно, что я и так не миную

земли. Но мне все же удалось вывести самолет из штопора. Я отошел в сторону; не

теряя «клубок» боя из виду, набрал высоту и пошел на помощь Кубареву. Тому было

очень тяжело. Гитлеровцы не давали ему набрать высоту, поочередно атакуя сверху.

Кубарев, поглощенный боем, все же заметил, в каком плачевном состоянии

находится мой самолет, и передал мне:

— Атакуем последний раз, потом переворотом уходим.

Так мы и сделали. Только на перевороте мне пришлось удерживать ручку

управления коленом, уперев ногу в борт кабины. Самолет стремился к вращению

вокруг продольной оси, и стоило немалых трудов удержать его в нормальном

положении.

После посадки рассмотрели, что верхняя часть руля поворота, правая часть руля

глубины и правый элерон у моего самолета были разбиты. Теперь стало ясно, почему

он плохо слушался рулей управления. Техник самолета подошел ко мне и сказал:

— Вас, товарищ командир, нужно поздравить. Считайте, что второй раз родились!

Такой напряженный первый воздушный бой я постарался проанализировать. По

неопытности вначале я этот бой почему-то воспринял как учебный. Даже гашетки не

снял с предохранителя. Но когда увидел, как к моему ведущему [105] тянутся трассы