Корректор

Что-то ударило по голове. Орин очнулся. Оказывается он в лесу. Старые могучие деревья сомкнули кроны так, что вокруг сумрачно, словно сейчас рассвет. Спина упирается о ствол высокого дерева. Кора старая, в глубоких трещинах. Ветви раскинуты широко, будто для того, чтобы защитить сидящего под ним человека от палящего солнечного света. Воздух насыщен запахом хвои, прели и тонким едва заметным ароматом крохотных цветков, кое-где пробивающихся через густой иголочный опад. Птицы молчат, зверье словно попряталось. Даже лёгкий ветерок не касается ветвей, и лес погружен в расслабляющую тишину, нарушаемую лишь стонами, да недовольным бормотанием. Орин поднял с земли странную деревяшку, длинную, состоящую из чешуек. Такие же заметил на ветках деревьев.

– Очнулся? – раздался расстроенный голос слева.

Орин повернул голову к говорящему. Шею пронзила резкая боль, в голове забухало, показалось, что сумрак сгустился. Деревья зашатались, земля заходила ходуном, отчего бухающие звуки усилились. Орин закрыл глаза. При попытке ухватить разваливающуюся голову руки едва повиновались.

– Что произошло? – вяло спросил он.

Голос прозвучал как из колодца.

– Шишку мне в задницу, если знаю, – буркнул воин. – Я стоял у дома чаровника, никого не трогал, перебрасывался шуточками, выдавал затрещины и тут – шарах… провал. Очнулся, а передо мной валяется истерзанный, словно побывал в зубах волка, чаровник, да ещё ты в шлеме, который будто конь лягнул. И что интересно – мой меч в крови, а у тебя чистёхонький, только в зазубринах весь.

– Дальше, – перебил его Орин, двинуть губами удалось с трудом.

– А чё дальше? Ты в отруб и мне пришлось Вашу Милость на себе переть. А ты ещё в книгу мёртвой хваткой вцепился, да постоянно что-то бормотал.

– Дальше, – потребовал делиаранец.

– Ну, вышел я с тобой на улицу, а там… – Глаза Дара расширились, будто он снова переживает увиденное. – Клевец мне в ухо, город в огне, мои воины кто башки лишился, кого на две части рассекли, кому ноги отрубили. А двое, сцепившись, валяются в луже собственной крови. Глотки перегрызены, оторванные уши и носы валяются на земле, доспехи посечены так, что похожи на лохмотья. Наружу торчат кости, плоть, внутренности перемешались с одеждой… В общем, опешил я. И тут на меня вылетает Огл, вон он, слева от тебя отдыхает.

Орин повернул голову. Суровый воин, рядом привалившийся к соседнему дереву, вяло отдал честь. Доспехи забрызганы красным, кровоподтёк на всю рожу, через правый глаз от лба к скуле тонкий разрез. У левого уха отсечена мочка, а под ним рана пошире, с уже свернувшейся кровью.

– Харя злая, – продолжил Дар, – визжит, проклятиями сыплет. Я мало того, что и так обомлел от увиденного, ведь наверняка и я приложил руку к… – он нервно сглотнул, плечи передернулись. – А ещё тебя надо на землю положить, не мешок ведь, потом клинок достать. Короче понял, что не успею. Так и стоял, наблюдая, как он заносит надо мной меч.

– Даже зажмурился, – поддёрнул Огл

Дар нехорошо на него зыркнул.

– Конечно зажмурился, чтобы твои слюни в глаза не попали. Ты так щедро плевался, что ещё не добежал, а я в них едва не утонул. До сих пор оттереться не могу.

Справа заржали. Только теперь делиаранец обратил внимание, что рядом расположился небольшой отряд, воинов в восемнадцать. Все чумазые, на доспехах множество царапин и вмятин. У некоторых даже имеются широкие трещины, из которых торчат окровавленные лоскуты ткани. Двое лежат на земле, в лице ни кровинки, но белые губы слегка раздвинуты в легкой улыбке. Тоже внимательно слушают разговор.

– Короче, – обратился Дар к Орину, – если бы не ты, точно заплевал до смерти.

Орин непонимающе посмотрел на него.

– А-а-а, – догадался воин, – не помнишь. Ты что-то буркнул, этот слюнявый и очнулся. Дальше, наверное, с ним было то же, что и со мной.

– Неужели и ты слюнями брызгал? – удивленно спросил Огл.

Воины заржали громче.

– Слюнями брызгал, – передразнил Дар. – Да ты повёл себя как тупоголовый новичок, впервые увидевший баллисту. Всё башкой крутил, да охал.

Он немного помолчал. Лицо потемнело. Глаза наполнились болью и страхом. Руки несколько раз непроизвольно дёрнулись. Он достал меч, взгляд пробежался по кромке. Точильный камень пошёл сглаживать неровности и зазубрины.

– Единственный раз в жизни я растерялся. Правитель мёртв, чаровник тоже, город в огне, отовсюду доносятся крики и звон стали. А врага нигде нет. Чё делать-то?

Орин обратил внимание, что сидящие воины почувствовали такую же беспомощность и растерянность, поэтому никто не проронил ни слова. Улыбки словно стёрли.

– Вот я и решил, что надо как можно быстрее покинуть город. Но выбраться оказалось непросто. До ближайших ворот топать и топать. Чаровники они такие, подальше от гомона, суеты, да людей держатся. Хорошо хоть через площадь не пришлось идти. Представляю, что было там.

Воины согласно закивали. Даже у Орина мурашки по коже побежали, хотя и не представлял, что там случилось.

– Но всё равно пришлось прорываться с боем. Разного люда нам попалось множество.

Точильный камень особенно резко вжикнул по мечу.