Корреспонденции из Сибири

Наш обыкновенный губернский, ни аристократический, ни средний, круг не в состоянии даже подумать о той простоте и естественности в сношениях между собой, которая царствует в Чите, о том отсутствии церемоний, которое в русском губернском городе было бы возможно только между самыми короткими знакомыми. Натянутость и формализм в жизни, если бы и появились у кого-нибудь, то были бы приняты другими очень дурно, настолько здешнее общество в состоянии противодействовать этому чуждому для него элементу.

В Чите существует собрание, или клуб, очень простое по отделке (с неоштукатуренными и неоклеенными стенами, некрашеным полом и деревянными обручами вместо люстр), но это собрание посещается очень охотно для карт и биллиарда, для чтения журналов и для вечеров, конечно — с танцами. Вечера эти иногда бывают очень оживленными и также отличаются простотой и ненатянутостью. Здесь собрание не есть что-то непременно навевающее торжественность и скуку, а скорее продолжение домашней жизни (с прибавкой только танцев и биллиарда, так как карты и в домашней жизни играют важную роль).

Для сравнения укажу, например, на соседний Верхнеудинск, город гораздо красивее, богаче Читы, — в нем есть и каменные, и оштукатуренные дома, и каменный гостиный двор, и лавок больше; но, как говорят тамошние жители, замкнутость составляет отличительную черту тамошней семьи; каждый живет сам по себе и с другими видится только по делу да с церемониальным визитом. В Чите, напротив, царство общительности: уже большое число взад и вперед мелькающих сидеек[20] может свидетельствовать о том.

Интересных новостей здесь нет, кроме разве проезда с Уссури депутатов от американских чехов. Они едут в Петербург заключать условия для переселения на выбранные ими места по р. Суйжун, впадающей в Великий океан, в Амурском заливе. Из подробного осмотра местности, произведенного ими, оказывается, что места по Суйжуну очень хороши, почва местами очень плодородна, климат здоров; наконец, на верховьях р. Суйжуна без труда могут быть устроены мельницы, а со временем сообщения с Великим океаном могут быть учреждены довольно удобно, так как эти места от Славянского залива находятся не более как верстах в шестидесяти, и нет особых препятствий к проведению хорошей конной, а через несколько десятков лет даже железной дороги.

На первый раз изъявили готовность переселиться 200 семей, но, как полагают г-да депутаты, стольким семьям трудно будет жить, сразу переселившись, а потому сперва лучше переехать ста семьям. Со временем же, если переселение окажется выгодным, могут переселиться, пожалуй, и десятки тысяч семей. Места достанет.

Кажется, нечего и говорить об очевидной выгоде для края от переселения земледельческого населения с его полевыми машинами и орудиями, населения, привычного к труду, на эти плодородные места. Но вместе с тем понятно, что чехи не могут не смотреть на переселение с недоверием. При некотором знакомстве с русской администрацией у них не может не явиться желания оградить себя от ее вмешательства в их внутреннюю жизнь, а потому самоуправление, вероятно, будет стоять в числе их условий. Полагают, впрочем, что это условие не может стать помехой переселению чехов.

Они указывают еще на то, что в наших восточных портах нет тех средств, которые доставляет переселенцам Новый Свет, и что в Америке, при уменьшившемся вследствие войны числе переселенцев, им придется продавать свои имущества за недорогую цену. Потому, может быть, чехи пожелают субсидии от русского правительства.

Не касаясь вопроса о пользе от переселения чехов, лишь с точки зрения увеличения расходов правительства для Амура и восточных портов, можно смело сказать, что в числе этих расходов затрата для переселения чехов во всяком случае будет расходом правительственным и весьма полезным для наших восточных прибрежий.

В заключение вот еще известие. Вы помните, что во многих русских газетах появлялось объявление об издании в Чите «Забайкальского листка». «Листок» этот не состоялся. Он должен был издаваться с сентября 1862 года, потом с 1 января 1863 года, а потом совершенно оставлен по недостатку средств. Его сгубило всеобщее недоверие и несочувствие к его программе. Лишь немногие мечтатели думали, что из него что-нибудь да выйдет[21], приводя в пример «Кяхтинский листок». Но «Кяхтинский листок» явился вследствие местных потребностей.

«Забайкальский листок», однако же, не погиб без следа; вместо него к новому году мы получили объявление о новом журнале в Иркутске «Иркутские епархиальные ведомости».

На днях получено здесь известие, что в Николаевске-на-Амуре открыт городской телеграф между домом военного губернатора и телеграфной станцией. Первая депеша от адмирала Казакевича к г-ну подполковнику Романову была, конечно, поздравительная. Польза от этого телеграфа может заключаться только в обучении сигналистов.

Современная летопись. 1863. № 12. С. 13–15.

[IV]

2 февраля 1863 г., Чита