Корреспонденции из Сибири

Иркутск — столица самостоятельной части Восточной Сибири, которая в высшей степени своеобразна; своеобразность страны должна была, конечно, означиться и на столице. При растянутости страны, при недостатке хороших людей на мелких местах требуется частая поверка действий чиновников при помощи доверенных людей, посылаемых от высшего начальства. Вот уже причина скопления в Иркутске множества молодых, деятельных людей. Постоянная бродячая их жизнь придает обществу особый колорит; в городе вечный прилив и отлив: стоит выехать из него на два года, чтобы, вернувшись, встретить наполовину новых лиц: тот уехал за Байкал, тот на Амур, а того взяла тоска по своим, уехал в Россию, и всё это заменилось новыми приезжими, которых, особенно в последнее время, стало прибывать очень много.

Далее, Иркутск лежит на перепутье к новой стране, где несколько лет тому назад загорелась сильная деятельность; это сообщило сильный толчок иркутскому обществу, заставило его больше думать, говорить, горячее спорить.

Большое влияние оказали еще на Восточную Сибирь политические ссыльные, в числе которых было довольно много умных людей и из которых иные, имея право возвратиться, остались жить в Сибири. Наконец, и сама отдаленность послужила Иркутску на пользу: отдаленность от патентованных центров тем уже полезна, что дает более простора самобытности. А главное, лишая возможности каждого выписывать себе все нужные вещи из Москвы, как это обыкновенно делается в других менее отдаленных городах, эта отдаленность развила торговлю, которая должна снабжать жителей всем нужным на месте, и действительно, в Иркутске, хотя и за дорогую цену[7], можно достать почти всё, даже всякие мелочные галантерейные вещи.

Вот целый ряд обстоятельств, которые должны были сообщить Иркутску особенный характер.

Чем же он выразился?..

Прежде всего, оживленностью, положительно несвойственною русским губернским городам: оживленностью на улицах, в гостиных, вообще в разговорах. Но мне могут заметить, что это еще не есть особенно оригинальное качество; называл же я сам, например, Казань оживленною. Совершенная правда; но внутри России оживленность является исключительно следствием развитой промышленности или торговли, а потому замечается только в низших классах. Иркутск же не особенно торговый город, и его оживленность есть принадлежность образованного класса.

Далее, во всяком городе[8] вы встретите кружки, но кружки только по состоянию и по общественному положению; в Иркутске, напротив, есть признаки кружков по мнениям. Впрочем, я спешу сделать оговорку, чтобы кто-нибудь, любя воображать себе все в розовом свете, не поспешил сделать заключения, что Иркутск какой-то особенный оазис, где и на положение в обществе, и на состояние совсем не смотрят — подавай только свои убеждения. Я хочу сказать, что в Иркутске смотрят на это менее, чем обыкновенно в России. Мне кажется, он столица, где лица высшего круга менее обыкновенного заражены свойственною им замкнутостью и что хотя и туда пробирается петербургский элемент, который не прочь образовать свой кружок, но столкновение с действительной жизнью, разъезды по голым степям имеют удивительно отрезвляющее влияние.

Те же причины, которые породили благоприятные последствия, дали начало и темным сторонам сибирской жизни. Приезжего, следовательно, остановившегося в гостинице (надобно сказать, что в гостиницах здесь крайний недостаток, их всего две и обе плохи), прежде всего поражает класс загулявшего военного люда, который, к сожалению, довольно многочислен. Разговорившись подчас с такими господами, ежедневно приходившими в гостиницу с утра уже выпивши и тут доканчивавшими задачу своего дня, и доискиваясь причин, заставлявших их пить, я не раз становился в тупик, встречая людей неглупых, говоривших красно и, по-видимому, с убеждением. Но потом всегда оказывалось, что в деле эти люди никуда не годились, ни к какой деятельности не были способны, хотя предметы для деятельности были под рукой; и вот, попав в эту маленькую столицу, эти люди начинали пить и под конец обращались в героев гостиниц, бильярда, карт и водки. В другом месте, быть может, они безвредно коптили бы небо, а тут безлюдье и одиночество заставляют их выкидывать разные штуки. В Сибирь часто едут искать счастья неудавшиеся люди.

Чтобы расстаться с этой темною стороной, я лучше перейду к «умственной жизни» Иркутска.

Здесь получается множество журналов и газет; почти в каждом доме вы найдете что-нибудь. Но, кроме того, существуют еще две библиотеки; казенная, императорская, как ее называют, и частная, просто публичная. Эти две библиотеки представляют довольно интересное явление, а потому я поговорю о них подробнее.