Корсар

Где-то неподалеку грохочет мортира. Все знают, что сигнал к атаке — пять выстрелов подряд из мортир, поэтому напрягаются и прислушиваются. Второй выстрел, третий… Я встаю, стряхиваю комочки земли с левого тупоносого черного башмака с позолоченной пряжкой в виде парусника на подъеме, как будто обидно будет умереть в грязных башмака. …четвертый выстрел, пятый.

Я поворачиваюсь к гренадерам и произношу как можно веселее:

— Ну что, братцы?! За царя, за родину, за веру?!

— Так точно, господин генерал! — бодро отвечает ближний гренадер и вместе с двумя сослуживцами поджигает от костерка длинный фитиль.

— Тогда вперед! — рявкаю я.

Концы лестниц и два драгуна исчезают, а вслед за ними бегут гренадеры с дымящимися фитилями в левой руке. Привстав на мысочки, я смотрю над верхним краем окопа, как проштрафившиеся драгуны перебегают с лестницами через ров, приставляют их к дальней его отвесной стенке, чтобы быстрее выбраться наверх. Гренадеры начинают карабкаться по ним. Какой-то нетерпеливый драгун тоже лезет по лестнице, но его хватают за сапог и стягивают. Вот тут и раздается первый мушкетный выстрел из бастиона «Глория». Сперва я подумал, что попали в бестолкового драгуна, но он поднимается, смотрит на лестницу, которую утягивают наверх, а потом поднимается по другой вслед за своими однополчанами. На дне рва накапливаются все больше драгунов. Шведы стреляют по ним чаще. Наверное, подтянулся весь гарнизон. Один драгун падает навзничь, другой оседает, схватившись обеими руками за простреленную голову.

Первый гренадер поднимается по длинной лестнице до амбразуры в нижнем уровне бастиона, откуда торчит кончик ствола трехфунтового фальконета. Поджигает фитиль гранаты и странным движением — толчком от груди — отправляет ее внутрь бастиона, а потом продолжает карабкаться вверх. Я жду взрыв, но его нет. У этой амбразуры останавливается второй гренадер, достает гранату из сумки — и в это время я слышу глухой грохот и вижу, как из амбразуры выплескивается черно-серое облачко дыма и пыли или каменной крошки. Следом взрывается вторая граната, закинутая в этот уровень бастиона, но через другую амбразуру. Затем раздаются почти одновременно четыре взрыва — по два на каждом уровне. Интенсивность стрельбы шведов резко падает. Под стенами бастиона накапливается все больше драгунов, некоторые уже карабкаются по лестницам вслед за гренадерами.

В районе бастиона «Гонор» раздается мощный взрыв. Я вижу, как летят камни, бревна и земля. Наверное, наши взорвали мину, подведенную под крепостную стену или бастион «Виктория», расположенный за «Гонором», или шведы взорвали запасы пороха вместе с врагами, которым он мог достаться. В любом случае от такого взрыва пострадали обе стороны.

— Пора и нам, — говорю я не столько своим подчиненным, сколько себе, и вклиниваюсь в цепочку из драгунов, спешащих по окопу ко рву.

— Генерал с нами! — слышу за спиной радостную фразу, которую передают по цепочке.

Наверное, рядом с генералом веселее умирать. Или есть шанс, что твой подвиг заметят и оценят по достоинству. Я постоянно забываю эту свою обязанность. Полковник Магнус фон Неттельгорст доработает за меня. Он ничего не пропускает, ни плохое, ни хорошее, за что подчиненные к нему неравнодушны, но по-разному.

Земля во рву была сырая, вминалась под ногами, хотя передо мной там уже прошла пара сотен человек. Осталась грязь и на некоторых перекладинах лестницы. Такое впечатление, что кто-то специально останавливался на каждой перекладине и счищал грязь с подошв своих сапог. Наверху лежало несколько трупов шведов, двух гренадеров и одного драгуна. Внутри бастиона еще стреляли и орали, но не яростно. Можно считать, что бастион «Глория» захвачен. Я замечаю русские знамена на развалинах бастиона «Гонор» и на бастионе «Виктория». Значит, и они уже захвачены.

— Прапорщика сюда! — кидаю я своему адъютанту. — Пусть установит здесь знамя полка, чтобы все знали, что бастион захвачен.

— Будет сделано! — радостно рявкает капитан Поленов и исчезает куда-то.

У него поразительная способность оказываться во время боя в самом безопасном месте.